С пилотом Анной Шпеллик во время подготовки к полету Эму очень тесно общался. Гораздо ближе, чем следовало. Курсы занятий инструкторов и пилотов почти ничем не отличались. Казалось, что все просто. Дружная команда молодых специалистов взойдет на борт корабля, и они вместе полетят далеко-далеко открывать неизведанный мир. Так оно и вышло с той лишь только разницей, что Анна полетела в паре с Зиги, а он – Эму – в анабиотической камере. Той девушке, которую он любил, предстояло жить с другим человеком, родить от него дочь и умереть дряхлой старухой за долгие десятилетия до выхода инструктора из гибернации.
Когда в помещении, где находился центральный пульт, снова послышались шаркающие шаги старой Каськи, Эму задумчиво вращался в кресле пилота.
– Поломаешь, – буркнула она.
– Как там Ваше хозяйство? – Эму встретил старуху задумчивой улыбкой.
– Не твое дело. Вот обрею тебя наголо, будешь знать.
Зачем-то она схватила подопечного за косматую челку, но осеклась и брезгливо вытерла руку о комбинезон.
– Теперь я знаю Ваше полное имя, – серьезно сообщил он, приглаживая взъерошенные волосы.
– Я и сама его знаю.
Она запихнула какой-то плоский сосуд под пульт, где у нее хранилась куча всякого хлама.
– Ты что-то вспомнил полезное?
– Да так, по мелочи… Ваша матушка оставила мне сообщение, но даже имени моего не назвала. Любопытно было увидеть Вас в молодости. Хотите посмотреть видео?
– Надо же!… – замерла старуха. – А мне говорила, что есть только стоп-кадры…
– Присаживайтесь. – он усадил бабку в кресло, приобняв за плечи, чего раньше никогда не делал. – Компьютер! Воспроизведение!
На экране появилась худощавая женщина с годовалым ребенком на руках. Головы матери и дочери были обриты под ноль. Девочка на коленях Анны извивалась и кряхтела, изо всех сил выражая нежелание сидеть смирно:
– «Дорогой Эму! …Привет, вредина! Помнишь меня? Куда же ты денешься? Если ты смотришь эту запись, значит, меня давно уже нет. …Ты многое пропустил. Зиги не стало слишком рано. Зато, смотри, кто у нас тут есть! Это Кассия, что означает „Чистая“! Родилась через семь лет после вылета… Я очень хочу, чтобы ты запомнил нас такими. Знать больше ты и сам не хотел, но если тебе очень захочется вспомнить еще что-нибудь, задай вопросы Луизе Дюпон. Она все узнает, когда проснется. А пока я буду помнить всё за нас обоих. Буду помнить всегда. До самого конца… Ну, что ж!..Ни о чем не жалей. …И будь счастлив…, Эму!»
– Ну, как Вам, Госпожа Кассия? – мягко спросил он.
– Прикольно, – шмыгнула носом старуха.
– Зря я Вам это показал, да?
– Нет, нормально. – Она громко прокашлялась и спросила: – И что же ты узнал из этой записи? По-моему, мать ничего не сказала.
– Что надо, то узнал. Точнее, просто вспомнил. Например, что полностью все условия полета нам сообщили прямо перед стартом, когда отказываться было уже поздно. И что меня эти условия настолько не устраивали, что я специально хотел избавиться от всего, что напоминало бы мне о прошлом.
– И что же тебя так не устроило? – скептически сморщилась Каська.
– О, я догадываюсь! И матушка Ваша была настолько добра, что помогла защитить мой рассудок. Она удалила все мое личное досье из этой системы и переправила его или какую-то его часть в компьютер другого галеона, оставив мне возможность выбора вспоминать или не вспоминать. Что ж, подождем до времени. Правда, есть пара вопросов, которые следовало бы прояснить пораньше.
