– Ты просто не был у меня. – В ее голосе прозвучало превосходство. – Мои апартаменты почти вдвое больше твоего чулана, а я живу всего лишь этажом ниже.
– Что же тогда на первом уровне, стесняюсь спросить? Частные поля для гольфа?
– Ну, может, и не для гольфа, но для тенниса персональный корт в паре номеров, скорее всего, и найдется. Должно быть, там семейные апартаменты, где каждое место стоит по миллиарду.
– Или для больших шумных компаний.
– Очень может быть. – Она воровато оглянулась. – Наверное, это неплохо бросить все и закатить пожизненную вечеринку с лучшими друзьями, если они у тебя есть.
Нам пришлось посторониться, чтобы пропустить группу пузатых домохозяек в плюшевых спортивных костюмах. Перемывая кому-то кости, они гоготали так, что мы были вынуждены прекратить разговор.
– Видал? – спросила меня Марина, указывая им вслед. – Люди без цели и без хорошего секса превращаются в скот. Если мы не сбежим, то станем такими же, как они.
Приближаясь к концу коридора, мы оба говорили все тише и тише.
– Можно нескромный вопрос? – непринужденно бросил я.
– Опять?
– Это у меня в крови. Если не хочешь, не отвечай.
– Ну, валяй.
– Почему ты здесь одна?
– Сбежала от мужа. Он при разводе хотел отсудить у меня половину моих клиник. Другую компанию некогда было искать. А ты?
– Позволял своим репортерам писать лишнее. У нас с государством и спецслужбами были разные взгляды на свободу слова.
– Это понятно, – хихикнула она. – А чего один-то?
– Хороший вопрос, – почесал я в затылке. – Как-то не сложилось. Надоели все.
Когда мы дошли до самого конца галереи, я перегнулся через перила, чтобы осмотреть простенок за углом. Высота была ужасающая. Гладкая вертикальная плоскость не имела ни единого выступа до самого нижнего уровня.
– Здесь ничего нет.
– Так я и знала, – вздохнула Марина.
– Но здесь должна быть хоть какая-то служебная лестница…
– Обязательно, – неожиданно произнес за нашими спинами спокойный мужской голос.
У нас у обоих душа ушла в пятки. Резко оглянувшись, мы увидели пожилого человека, того самого, который звал меня сыграть с ним на бильярде в первые часы после моего пробуждения.
– Какого черта?… – промямлил я.
– Не подумайте, что я шел за вами, – попытался успокоить нас незнакомец.
– А что, по-вашему, нам следует думать? – нервно спросила Марина.
– Я здесь живу, – ответил сосед. – Выходил из своего скромного жилища и услышал ваш разговор. Знаю, что служебная лестница здесь есть, но она закрыта для гостей.
Он указал на самую крайнюю дверь в шаге от нас, на которой не было номера.
– Откуда Вы это знаете? – спросил я.
– Видел, как сюда заходил пилот. Я спросил его, что это за дверь, а он сказал, что за ней лестница и туда без специального электронного ключа дороги нет. Выйти можно свободно, а войти – не получится.
Мы с Мариной переглянулись, как незадачливые садовые воришки. Странный господин не стал дожидаться, пока мы заговорим с ним еще о чем-нибудь, а просто развернулся и неторопливо зашагал прочь.
– Ну что? – шепнула мне Марина.
– Теперь мы знаем, где лестница, но с дверью у нас ничего не выйдет.
– И о наших планах уже знают посторонние. Придётся искать в других местах. Идем!
– Не спеши! – уперся я. – Не страшно, что нас рассекретили. Этот парень не из болтливых. А дверь мы откроем. Дай-ка, я тебя подсажу!
– Чего еще придумал?
Я поманил ее за собой на узкий мостик, соединяющий наш коридор с балконом соседнего сектора. До верхнего края портика, нависавшего над нашей галереей, было никак не меньше четырех метров.
