Неловкая атмосфера провисела ещё некоторое время до обеда, и всё это время Хидеки, с роли хозяина квартиры перешедший на роль провинившегося слуги, был не в праве заговорить с краснеющей и дующейся при его виде Аюми. Но вот дело дошло до припрятанной им еды. Сразу почувствовав своё главенство, Хидеки взял ситуацию в свои руки и, извинившись перед Аюми, предложил заключить мирное соглашение.
– Ты говоришь мне кто ты и откуда ты взялась, одним словом, всё, что тебе известно, и обещаешь не мешать мне жить, а взамен ты всегда дорогой гость в моём доме, идёт?
– Хитроумный план выпроводить меня отсюда.
– Мне всё равно, останешься ты тут или нет, идёт?
– Права одинаковые: ты расскажешь мне всё, что знаешь сам. Я должна знать, зачем я вернулась после смерти.
– По рукам.
На кухне закипел чайник, и Хидеки пошёл заваривать кофе, налив себе и своей дорогой гостье по чашке густого ароматного напитка, он перешёл к расспросам. Мелкими глотками потягивая кофе из своей чашки он принялся внимательно и задумчиво слушать её рассказ.
Аюми была обычным подростком. Родителей у неё не было, с самого детства она жила в детдоме. Старшую школу она заканчивала в родном городе Токио. Но благодаря её природной общительности у неё было много друзей. Правда, не так давно всё резко изменилось… Её стали чураться даже те, кого она считала своими лучшими друзьями. По школе пошли плохие слухи о ней. Из души компании она стала изгоем. А от прежнего круга у неё остался только такой же, как и она теперь, отщепенец – Акито. По природе она была экстравертом, за общением прятала свой страх детства – остаться одной.
– Позавчера мне сказали, что если так продолжится и дальше, меня отчислят. Но что я могла сделать? Это была безысходность. Не к кому обратиться за помощью в учёбе – одноклассники только обрадовались, когда узнали о возможности моего отчисления. Я звонила другу, Акито, но он не отвечал. Меня бросили все! Тогда я пришла к выводу, что больше не зачем мне жить и, написав записку, которую ты уже видел, решила броситься вниз с небоскрёба. С верхушки моего дома открывалась такая бесконечная пустота! В утреннем тумане я не видела ей конца. Тысячи метров подо мной. Это было так, словно я увидела, насколько глубока бездна отчаянья. А потом я вдруг почувствовала, что падаю, но это было так быстро, не успела я даже опомниться.
– Но ты не разбилась.
Недоумевающе Аюми взглянула на него.
– Ты не призрак, это точно, потому что ты осязаема, как и все твои вещи.
Они оба засмущались, вспомнив недавний случай, когда Хидеки рылся в её вещах.
– Нет, я не о том.
Хидеки отошёл в свою комнату и вернулся с телефоном Аюми. Не успела она ничего сообразить, как он сделал её фото и протянул телефон ей.
– Что ты видишь.
– Себя.
– А сейчас.
Хидеки выключил телефон, и в нём отразилось удивлённое лицо Аюми
– Ты хочешь сказать…
– Ты такой же человек, как и я. Вот только у меня по-прежнему нет ни малейших догадок, как ты из Токио могла попасть в Осаку за минуту.
На улице стояла ужасная жара. Без малейшего ветерка, она казалась вышедшей на поверхность из растрескавшегося асфальта магмой или солнечной бурей, через ясное без облаков небо, сжигающей всё живое. Но, не смотря на погоду Аюми пошла прогуляться, захватив, однако, с собой бутылку воды. Как она сказала, её нужно проветриться и собраться с мыслями.
«Как там можно проветриться? При такой-то жаре!» – раздражённо подумал Хидеки.
