Образование Великорусского государства.Очерки по истории - страница 29

. Поездка Святослава Всеволодовича в Орду, если она имела целью добывание великокняжеского стола, не привела ни к чему; ему пришлось доживать свой век на Юрьеве-Польском. Так сложилось положение на Руси в 1249 г. На следующий год прибыл в Суздальскую землю из Киева митрополит Кирилл, и состоялась свадьба Андрея Ярославича с дочерью князя Галицкого Даниила Романовича; совершив венчание, митрополит ездил и к Александру в Новгород. А то были годы, когда Даниил Галицкий «рать держаше с Куремсою»: в начале 1250-х гг. наблюдаем сближение между Южной и Северной Русью, которое нельзя не связать с планами борьбы Даниила против татар. Князь Андрей «здума со своими боярами бегати, нежели цесарем [то есть ханам] служити», сообщает летописец под 1252 г., когда хан послал на Андрея рать свою с царевичем Неврюем. А в то же время «иде Олександр, князь Новгородский, в татары, и отпустиша и с честью, давше ему старейшинство во всей братьи его»[125]. Александр не примкнул к замыслам брата, а поспешил в Орду, чтобы отклонить крушение своей власти и большую беду для Руси. Андрей, преследуемый татарами[126], бежал в Новгород, а затем на время скрылся за морем, в Швеции. Александр Ярославич стал владимирским великим князем.

Волнения не утихли после бегства князя Андрея. Сквозь отрывочные записи, какие сохранили дошедшие до нас летописные своды, выступают черты напряженной тревоги и жажды противодействия, с какими Русь встретила первые моменты организации татарского владычества. С этими настроениями, а не с какими-либо междукняжескими счетами правильнее связывать известие о том, что в начале 1254 г. тверской князь Ярослав, «оставя свою отчину», ушел «с боярами своими» в Ладогу и во Псков[127]. Отсюда его призвали к себе новгородцы, выгнав из города Александрова сына Василия. Василий удержался в Торжке до прибытия великого князя Александра, и новгородцы смирились, приняли его снова на княжение[128]. Та черта этих волнений, что за Василия Александровича стояли бояре новгородские, а против него – черные люди, связывает их с дальнейшими событиями, когда на Русь явились татарские «численники». В татарское «число» были ими сперва положены Суздальская, Рязанская и Муромская земли, причем татары «ставиша десятники и сотники, и тысящники, и темники». Затем пришел черед исчислению Новгородской земли. По первым же вестям об этом «мятошася людие через все лето в Новгороде», а когда в Новгород прибыл великий князь Александр с татарскими послами, из Новгорода бежал во Псков сын его Василий. Александр вывел сына из Пскова, сослал его «на Низ» и сурово покарал его советников, «кои князя Василья на зло повели»[129]. Однако новгородцы не допустили сбора «десятины и тамги»: «не яшася по то», хотя дали дары царю и послов отпустили с миром. Только через год страх нового татарского нашествия на Русь привел новгородцев к горькой покорности; и то «бысть мятеж велик в Новегороде», когда «раздвоишася людие и створиша супор: большие веляху меншим ятися по число, а они не хотяху»[130]. Великому князю Александру пришлось дать стражу для охраны ордынских послов, но дело, в конце концов, уладилось: «окаянные» уехали «вземше число», а великий князь Александр посадил в Новгороде на княжение сына Дмитрия. Вскоре поднялось волнение против «насилия поганых» по городам «низовской» земли: народное восстание выгнало из Владимира и Суздаля, Ярославля и Переяславля «бесермен» – откупщиков татарской дани и их сборщиков. Великий князь Александр поспешил в Орду к хану, «дабы отмолил люди от беды». Энергия и власть великого князя удержали русских людей от безнадежной траты сил в разрозненных вспышках противодействия иноземному игу. Для этого пришлось преодолеть не только брожение народного негодования, но и глубокие разногласия в княжеской и боярской среде