Образы любви - страница 2

Мы вернулись домой. Но лучше почему-то не становилось. Мы вдвоём походили на бесплотных существ, которые бесцельно тыняются по миру. Твои раны временами открывались, и тогда ты совсем не могла двинуться. У тебя начинался жар, и ты, казалось, совсем умирала. Я понимала, что это твоя агония, но, тем не менее, старалась тебе помочь, несмотря ни на что. Это у меня, однако, плохо получалось. Ты хватала меня иногда за руку, и в твоих глазах читалось одно: «Не покидай меня! Я не хочу умирать!» Как я могла тебя спасти? Я уже не знала, как.

Помощь пришла неожиданно, от него. Хоть он и не видел тебя и ничего не знал о твоём существовании, но после его спокойных слов ты успокоилась и больше не металась в бреду. Этого было слишком мало, чтобы ты выздоровела, но достаточно для того, чтобы тебе стало лучше. Последнее, что я помнила от тебя – это слова: «Я так устала. Можно, я посплю немного?»

И ты заснула. Надолго. Медленно тянулись дни, как близнецы похожие один на другой. Я уже перестала обращать на тебя внимание. Думала, что тебя уже нет. И мне стало немного легче. Я уже умела жить и без тебя, и думала, как мне устраивать свою новую жизнь.

Ты проснулась совершенно неожиданно. Однажды ты встретила меня, когда я вернулась домой, обняла за плечи и, задыхаясь от волнения, сказала: «Я больше не умею летать. Но я могу дать тебе свои крылья! Лети ты!» «Но я не умею летать!» – испугалась я. Ты меня не слушала. Долго уговаривала, приводила какие-то доводы, а я всё никак не могла поверить в то, что всё это происходит на самом деле. Ты была слишком возбуждённая и наконец просто вытолкала меня из окна. Я падала, казалось, что в бездну, которая поглотит меня, и всё забудется, исчезнет. Но вдруг падение превратилось в полёт. Раскрылись широкие крылья и понесли меня ввысь в потоке воздуха. Я впервые почувствовала восторг этого ощущения свободы. И никогда ранее я не думала, что крылья имеют такую силу! Я помнила только ночное небо, усыпанное звёздами, лёгкость в теле, я и он, и неудержимая энергия бьёт из каждой клеточки тела. Потом совершенно неожиданно взлетела и ты, поддерживая меня в небе. И ещё какая-то яркая вспышка, которую я не смогла рассмотреть, но догадалась, что это твоя подруга – его Любовь. Ты была не одна, а значит, и я была не одна, а значит, все страдания были не зря, и у меня есть смысл жить и ждать. И сила от сознания этого во мне открылась безграничная, подобная самому небу, и казалось, что конца этому экстазу не будет.

В один из вечеров ты сидела возле зеркала, расчёсывая волосы, а я, стоя в дверях, наблюдала за тобой. Ты весело щебетала, как всегда, и всё время пыталась и меня вовлечь в разговор. «Чему ты радуешься? – спросила я. – Всё равно ведь у тебя нет надежды». «Ну и что? – невозмутимо пожала плечами ты, глядя на меня. – Зато я есть».

2002 год

Элси заворожено слушала включённую на магнитофоне запись. Это был её любимый этюд, сыгранный на рояле, который неизменно звал душу в полёт. Девушке раз за разом казалось, что капли только прошедшего летнего дождя вместо нот капали по лужам. Но в них ещё чувствовалась сила живого неудержимого ливня. Он ещё был здесь, ещё слишком свежа была память о нём. Вот только что он бушевал в полную силу, умывая мир бурными потоками. Всего несколько мгновений назад молнии ещё прорезали тёмное небо, и раскаты грома сотрясали землю. Но дождь выдохся, всё миновало, и осталась только эта удивительная симфония падающих капель. Капли были настолько реальными, что ощущались кожей. Они спадали на землю с умытых зелёных листьев, с лепестков намокших цветов, с перьев купающихся в луже птиц. Они падали, отражая в себе лучи солнечного света, который уже пробивался сквозь клочки туч, и рисовал в небе подёрнутую лёгкой дымкой радугу. Земля жила и наслаждалась этим, с радостью вдыхая живительную влагу, а выдыхая безмерную благодарность дождю, и благодарность эта исходила со всей широты её сути. Перед глазами Элси то и дело возникало это чудесное видение, и так восхищалась она мастерством композитора, который написал этот этюд, и исполнителя, который сумел передать живость ощущений.