Но, возвращаясь домой, Вера думала совсем о другом.
Размышления её были следующими: “Если человек сидит в удобном для него положении, это означает, что его мозгу легче воспринимать и обрабатывать информацию. Но… лучше было бы иметь привычкой сидеть прямо, не наклоняя голову и не подпирая рукой. Просто школа начальная выматывает нас и сидение прямо становится для многих тяжёлым и ненавистным, поскольку учителя нам это приказывают или требуют этого от нас. Мы раздражаемся. А дома, пока родители не видят, сидим и делаем уроки (если делаем, конечно) в удобной для нас позе. И все эти гимнастики, бассейны – они никогда уже не смогут привить нам любовь к сидению с прямой спиной. Читаем книгу, смотрим фильмы мы уже в привычных для нас позах, чаще всего вредоносных здоровью. К сожалению. Ребёнок должен полюбить сидеть прямо, получать от этого удовольствие, чувствовать себя комфортно, а не видеть в этом насилие, давление и сложность. Сидеть прямо – это естественно, удобно и приятно. Вот как это должно быть. И эту привычку следует вырабатывать с малолетства. Но раз уж здесь это не так, то не будем дёргать этих ребят, заставлять их, раздражать своими наставлениями. Мне же нужно им знания дать, и чтобы они их легче восприняли, следует не принуждать их, не делать замечания и создать благоприятную атмосферу в целом.”
После очередного урока по литературе Миша подошёл к учительнице.
– Я все эти дни имел слабость раздумывать над вашим простым, но всё же интересным высказыванием. О ценностях потерь, – уточнил он. – Вы дерзнули это высказать даже в форме совета. Хм…
Вера молча с удивлением посмотрела на Мишу – её поразило, как он легко, но мастерски выстроил фразу, а ведь многие здесь и трёх слов связать не могут.
– Знаете в чём бесполезность ваших замечательных изречений?
“Дерзит”, – подумала Вера, но не придала этому значение.
– Бесполезность их в том, что не та аудитория перед вами. Кто мы и что нам терять? Свободу? Выбор? Надежду? Мечту? – он на секунду замолчал. – Всё что мы могли, мы уже потеряли. И, позвольте заметить, даже не оценили. Слишком маленькие были. Но, впрочем, сказанное вами трогает.
Вера не заметила, как он вышел из класса, её приятно взволновала хорошая речь ученика.
Вечерами, после проверки контрольных и домашних заданий своих учеников, Вера находила себя скучающей. Она то придавалась своим школьным воспоминаниям, воспоминаниям о Егоре, безусловно, то представляла как бы она жила в будущем. Порою в часу одиннадцатом у неё с бабушкой случались прекрасные беседы, беседы обо всём: о далёком, о близком, о родном, о чужом, о природе, книгах, картинах, фильмах. Вера иногда думала, что никакой пользы и никакого толка в этих самых минутах нет, ведь она не делает не для кого ничего доброго в такие моменты (но и ничего дурного тоже, а ведь если не дурно, значит – это хорошо?), но они были такими приятными. Иногда беседы случались и на четверых, иногда они с Машей сидели у неё в комнате, разговаривали, порою переходя на шёпот, а порою безудержно и громко смеясь. Часто по вечерам Маша ходила гулять с друзьями. Постепенно, Вера и сама не могла вспомнить того поворотного момента, когда отношения между ней и Машей завязались, и сейчас Вере казалось, что она становилась довольно близким другом Маше. Вера поражалось тому, насколько открытыми и ранимыми могут быть дети в таком возрасте. Неужели она сама была такой?
