Обречённые. Humana error - страница 45

После всех переживаний и передряг, а особенно, после похорон, силы молодого человека куда-то улетучились. Кирпич еле долетел до стекла, не причинив ему почти никакого вреда; только небольшие трещинки потянулись в разные стороны.

Разбить стекло получилось только с третьей попытки. Еле передвигая ноги, Ким залез в окно. Спрыгнув на грязный пол, он пошёл по коридору, что тянулся вдоль окон. Справа одна за другой располагались двери; там ничего не было, кроме мусора и ненужного хлама. А вот нужный хлам был за восьмой дверью, которая, как и полагается, была закрыта на замок.

– Чёрте что!.. – тихонько выругался Ким, стоя перед той самой дверью. – Как я туда попаду?

Его совсем покинули силы. В отчаянии, он прислонился к холодной стене и сполз по ней, усевшись на корточки. Со стены посыпались отставшие коржи масляной краски вместе со штукатуркой. Отряхивая волосы, Ким думал, что делать дальше, но в голову ничего не приходило.

Так он и сидел, пока не почувствовал, что засыпает. Он постепенно проваливался в некое забытьё. Сидеть на корточках стало очень неудобно, и он вытянул ноги вперёд, усевшись на холодный пол. «Не сиди на бетоне…», – прозвучали в голове слова отца. Ким вспомнил, как отец всегда говорил ему про то, как надо сидеть, и на чём сидеть, чтобы не простудиться. Сейчас говорить было некому. Отец умер, и Ким остался совершенно один в этом безлюдном мире.

Уже почти провалившись в сон, Ким вспомнил Джона и Пухлого. Как же он их ненавидел! Они разрушили всю его жизнь. Уничтожили дом со всеми припасами. Но самое ужасное – они убили отца. Это сделал Пухлый; бандит смеялся, разговаривал о чём-то со своим сообщником, и в то же время орудовал ножом… Киму так хотелось его убить!.. Отомстить ему за всё зло! Но оружия нет… Ничего нет… Осталась лишь рогатка и небольшой запас разрывных пулек. Ким представил в уме, как стреляет в Пухлого, и его отвратительная голова разрывается на мелкие кусочки…

И вдруг, Ким встрепенулся. Он моментально открыл глаза.

– Стоп… – сказал он. – Разрывные пульки… Рогатка… – Он помолчал немного и продолжил мысль, что так внезапно появилась в голове: – Замок… дверь… пульки… Я же могу…

Он поднялся на ноги.

«Я же могу, – продолжал он мысленно, – взорвать замок при помощи пулек, и дверь откроется!»

Выхватив рогатку, он достал сразу три пульки и прижал их изгибом резинки. Натянув её получше, он прицелился и выстрелил. Прозвучал настоящий взрыв, который эхом разнёсся по всему коридору. Характерный запах наполнил помещение.

Теперь в районе замка зияла раскуроченная дыра. Ким подошёл к двери и потянул на себя, взявшись рукой за наполовину оторванную деревяшку. Дверь не поддалась сразу; пришлось её как следует расшатать, и только после этого получилось её открыть. Ким тут же вошёл внутрь.

Здесь воняло сыростью. Плесень покрывала стены. Штукатурка во многих местах осыпалась, а старая краска висела лохмотьями.

Во внутреннем кармане лёгкой курточки у Кима всегда хранился маленький фонарик. Ким перед сном всегда ставил его на зарядку (а вдруг пригодится!). И вот, он пригодился.

В комнате не было окон. Абсолютная темнота могла скрывать в себе всё, что угодно. Вездесущие крысы могли прогрызть где-нибудь себе норку и прятаться тут.

Маленький лучик пронзил темноту. Светлое пятно скользило по стенам и полу, пока не наткнулось на большой деревянный ящик, закрытый крышкой. Крышка была забита гвоздями, шляпки которых торчали из дерева специально для того, чтобы было легче вытащить эти гвозди. Рядом с ящиком стояла монтировка, которая служила «ключом». Отец как-то ответил сыну на его вопрос, зачем оставлять тут монтировку: «Кроме нас тут людей нет. Я забиваю крышку гвоздями, чтобы туда не пробрались крысы. Крысы не умеют пользоваться монтировкой, поэтому не проберутся в наш сундук». «Но крысы могут спокойно прогрызть его» – сказал тогда Ким, на что отец ответил: «Поэтому я оббил сундук оцинковкой».