Обреченные на любовь - страница 4

Не дав ответа, Нина выскочила из машины. Борис бросился следом.

– Постой, – он схватил жену за руку. – Так это правда?

Опустив голову, она стояла перед ним и молчала. Дрожащей рукой он взял ее за подбородок и приподнял голову. В глазах Нины стояли слезы. Она растерянно смотрела на него и продолжала молчать.

– Зачем ты это сделала? – Борис почувствовал, как в нем разгорается огонь. Сердце защемило, и вдруг острая боль пронзила его насквозь. Словно гигантские цунами, она пронеслась по широкой груди и накрыла его вместе с головой.

– Я… не знаю… – прошептала, наконец, Нина.

Борис едва расслышал ее слова. Он находился в густом тумане, окутавшем разгоряченную голову. Слова, которые мужчина хотел, но боялся услышать, были произнесены. С ним едва не случился сердечный приступ. Пожалуй, наиболее полно его состояние можно было выразить коротким четверостишием:

В его душе струна порвалась,

И полыхнул в груди пожар,

Как будто сердце разорвалось,

Не в силах вынести удар.

Не имея сил произнести ни единого слова, он продолжал молча смотреть на жену. Взгляд Бориса потемнел. Нина никогда не видела таких глаз. Невероятная мука, отразившаяся в его взгляде, проникла в самую душу и острой болью отдалась в ее сердце. Нина знала, что Борис любит ее, но она даже представить не могла насколько глубоко и сильно его чувство. Увидев же, как он отреагировал на произошедшее, она все поняла. Ей не нужно было никаких слов, ее сердце, ее любящее сердце (не удивляйся, дорогой читатель, несмотря на все произошедшее, она тоже любила Бориса, ибо женское сердце полно непонятных даже ей самой тайн и чувств) подсказало Нине всю глубину его страданий.

Во взгляде Бориса Нина прочла не только боль от измены, но и увидела себя со стороны. Она увидела подлую, низкую женщину, причинившую страдания любящему сердцу. Благородному, доброму, преданному сердцу, способному на невероятную любовь.

Борис опустил руку, повернулся и пошел прочь. Удручающая походка, согбенная спина, низко опущенные плечи. Таким Нина никогда не видела своего мужа. Увидев же сейчас, ее сердце заныло. Она хотела крикнуть, остановить его, и что-то сказать, что-то попытаться объяснить, но не смогла. Слезы душили ее, слова застряли в горле. Нина с трудом дошла до конца дома, завернула за угол и без сил оперлась спиной о стену. Слезы ручьем потекли из ее изумрудных глаз. Ноги не держали измученное тело, и она стала медленно оседать по стене кирпичного дома. Красивые, правильной формы губы задрожали и прекрасный, но в данный момент обезображенный душевной болью рот хотел закричать. Чтобы этого не сделать, Нина сунула свою небольшую ладонь между зубов и сомкнула их что было сил. Женщине показалось, что пальцы руки хрустнули под диким давлением, но боли она не почувствовала. Блестящие, засверкавшие в утреннем солнце слезы медленно стекали по милым щечкам, вытекая из помутневших, но по-прежнему прекрасных изумрудов.

Нина не помнила сколько времени она так просидела. Очнулась женщина только тогда, когда мимо нее прошел парень с огромной овчаркой, громко залаявшей при виде рыжей кошки, перебегавшей дорогу неподалеку. Нина посмотрела на правую руку, которая вдруг стала болеть. С удивлением она обнаружила, что рука сильно прокушена, а на ее красивых губах запеклась кровь. Молодая женщина с трудом поднялась на ноги и побрела домой.

Борис тем временем сел в машину, доехал до подъезда, откуда вышла Нина и остановился. Он не знал, что предпринять. Признание Нины повергло его в шок, в голове стучала только одна мысль: «измена!». Обескураженный таким известием мозг отказывался предлагать варианты действий. Говоря компьютерным языком, мозг Бориса «завис». Внезапно сзади раздался громкий гудок. От неожиданности мужчина вздрогнул и обернулся. Позади него стоял грузовик и громко сигналил. Он сигналил уже почти минуту, но Борис ничего не слышал. Оказалось, Борис остановился посередине дороги и загородил проезд другим автомобилям. Он завел машину и освободил проезд. Проезжая мимо Бориса, водитель грузовика, лысоватый мужчина лет пятидесяти, с неприятным, круглым лицом, похожим на морду поросенка (скорее, кабана), и маленькими злыми глазками, громко выругался, назвав его идиотом. В другое время Борис не спустил бы мужчине такое оскорбление, но сейчас он ничего не ответил, проводив его опустошенным взглядом. Минуту спустя до него дошел-таки смысл сказанных слов, но Борис лишь усмехнулся. В голове у него стало проясняться. Его первой осознанной мыслью было забрать детей и уехать куда-нибудь подальше. «Мама! – полыхнуло в голове Бориса. – Я уеду к маме».