Я быстро спустилась по лестнице и выбежала на улицу. Вечернее солнце играло в лепестках ромашек, растущих у нас во дворе. Девочки в летних платьицах играли в классики, начерченные мелом на асфальте, в траве прыгали маленькие желторотые воробышки. Было так тепло, уютно, спокойно и обыденно, что мысль о фронте и войне мне уже казалась нереальной. Я перешла улицу Рубинштейна и нырнула в арку дома напротив. Во дворе я встретила нашего почтальона, Марию Ивановну, как всегда, с большой сумкой через плечо. Это была приятная пожилая женщина невысокого роста и иногда казалось, что сумка больше нее самой. За последние три года мы хорошо узнали друг друга, потому что именно она приносила мне весточку от Яна, а Кире она письма носила уже пять лет.
– Здравствуй, Елизавета!
– Здравствуйте!
– Ты не к Кире Градовой случаем идешь?
– Да, к Кире, – ответила я, – Вы тоже к ней? Очередной привет из Ростова-на-Дону?
– К ней… Часто пишет, шибко любит видать… Да и как такую девицу не любить! – улыбнулась Мария Ивановна.
– Кира скоро уедет к нему, – сообщила я.
– И скорее бы, а то война может нарушить все… Я потеряла своего жениха в первую войну… Вот мы и пришли.
Я позвонила в звонок, прошло достаточно много времени, но нам никто не ответил.
– Дома что ль нет? – вздохнула Мария Ивановна. – Опять идти придется.
– Кира должна быть дома… – ответила я и еще раз позвонила.
Через некоторое время дверь открылась, на пороге стояла Кира. Если бы я не была уверена, что пришла домой к своей подруге и что кроме нее никто не мог открыть дверь, я бы в этой девушке не узнала мою Киру.
– Ты заболела, доченька? – обеспокоенно спросила Мария Ивановна.
Кира невидящим взглядом смотрела перед собой.
– У меня для тебя лекарство от любой хвори! – улыбнулась почтальон и подала Кире конверт.
Кира неосознанным движением взяла конверт и уставилась на него стеклянными глазами.
– Спасибо, Мария Ивановна, до свидания. – сказала я, вошла в квартиру и закрыла за собой дверь. – Кира, что с тобой?!
Моя подруга молча стояла и смотрела на конверт.
– Кира, это письмо от Гера! Да что с тобой?! Что случилось?
Письмо выпало из дрожащих пальцев, широко открытые глаза стали еще больше и наполнились слезами.
– Кира… – позвала я подругу, погладив по щеке.
Большая соленая капля, словно первая капля ливневого дождя, упала на мою руку.
– Кира, очнись! – я тряхнула ее за плечи.
Кира перевела взгляд на меня, посмотрела в мои глаза, и слезы градом полились из ее глаз. Она открывала рот, чтобы что-то сказать, но кроме всхлипывания я ничего не слышала. Кира прислонилась к стене, медленно сползла на пол и закрыла лицо руками. Больше часа она рыдала и не могла остановиться, а я сидела рядом с ней и гладила ее по волосам.
– Гер погиб… – задыхаясь, едва слышно, произнесла она, когда рыдания стихли.
– Что ты такое говоришь?! Погиб? Гер? Как? Когда? – я отказывалась верить услышанному, и давно подступившие слезы потекли по моим щекам.
Кира подняла голову и положила ее на мое плечо, я обняла подругу.
– Гер погиб, – немного помолчав, не своим голосом произнесла Кира, – он своим самолетом протаранил немецкий… И взорвался… Его папа недавно приходил…
– Погиб… – тихо проговорила я, пытаясь поверить в реальность происходящего.
– Моего Гера больше нет! А я не могу даже попрощаться с ним! – Кира снова зарыдала.
