Обряд Ворлока - страница 20
Нужно сказать викингам.
– Гуннар! – негромко позвал Вратко.
Тишина. Никакого ответа.
– Гуннар!! – пришлось крикнуть погромче.
Вроде бы кто-то откликнулся. Но звук казался слабым, будто бы он пробивался сквозь мешковину.
Ну да, ну да… Это туман. Он всегда глушит, скрадывает любой шум.
Не зря, когда идешь в сырой мгле, душу охватывает страх. Будто бы любой враг может незаметно подкрасться и наброситься на тебя. Зверь какой-нибудь: волк там или медведь. Леший или кикимора болотная, чудо-юдо на мягких лапах… Кое-кто, пытаясь взбодриться, начинает громко петь, разговаривать сам с собой в полный голос, но от этого легче не делается. Голос не успевает пролететь и пары шагов, как вязнет, теряется, как будто глушит тебя кто-то. Или что-то.
Вратко поежился. Не хотелось бы заблудиться, и потерять своих.
Парень быстро пошел в направлении, откуда послышался ответ Гуннара.
Да где же эти викинги? Сколько можно идти!
– Гуннар! Олаф! Игни! – словен прислушался и вновь позвал. – Игни! Гуннар! Олаф!
Ничего.
Мертвая тишина. Липкая, обволакивающая.
– Олаф!!! – заорал Вратко изо всех сил.
– …о-о… – донеслось справа.
Словен побежал на звук, тщетно старясь придушить зарождающийся ужас. Никого!
– Гуннар!!!
– …ра-а-а…
Теперь уже слева.
Да что же это такое!
Неужели заблудился?
И что теперь делать?
Новгородец заметался.
В глубине души он понимал, что совершает большую ошибку. Нужно бы передвигаться неторопливо, находя приметные знаки – камни, кусты, промоины в земле. Кричать громко и протяжно. Можно не звать никого по имени, а просто тянуть один и тот же звук. Так викинги гудят в рог, когда их дреки попадает в туман.
Но он испугался, и ничего не мог с собой поделать.
Бросался вправо, влево, вперед, назад.
Падал, вскакивал и вновь бежал.
Меч Рагнара бился о лодыжку, норовил попасть между ног – не из-за него ли Вратко свалился во второй раз?
Скоро он окончательно потерял направление, и даже под пытками не сказал бы, где север, где юг, в какой стороне лес, а в какой – холмы.
Это же надо! Корчил из себя следопыта, хвастался – хоть и не вслух еще, наглости не хватило – перед товарищами, что запросто по лесу ходит… И что? Потерялся, как оголец голоштанный!
В отчаянии Вратко упал на колени и завыл, разбивая кулаки о невесть откуда взявшийся шершавый валун.
– Дурень! Дурень! Куда ты теперь?
На глаза навернулись слезы бессилия.
Острые камешки впивались в кожу, порты промокли насквозь и пропитались водой. Капли влаги оседали на волосах.
Наконец парень застыл, вцепившись пальцами в метелочки травы. Жесткий, колючие кисточки странным образом успокаивали.
«Может, это одна из волшебных трав, которые Керидвена в котел сыпала? – проскользнула глупая мысль. – Ну, тебе-то они не помогут. И никто не поможет.
Рассчитывать не на кого. Сам себя не спасешь – никто не спасет».
За плотной пеленой тумана послышался шорох.
Вратко прислушался.
Показалось?
Нет. Опять…
Вроде как чавканье какое… Будто сырая земля прогибается под тяжелой стопой.
– Ола… – начал парень и осекся.
А если не Олаф? Мало ли кто может блуждать в тумане. Какая надежда, что этот «кто-то» окажется дружелюбным?
А вдруг это вообще не человек?
Зверь лесной. Память услужливо подсказала – в здешних краях здоровенный медведь кормится. Крупный самец. С одной стороны, не так и плохо – других медведей он не потерпит в «своем» лесу, но с другой – встречать с ним еще раз ой как не хочется.