Вратко присвистнул. Покосился на волка.
Серый сидел рядом с провалом, чуть выше его по склону, «улыбаясь» до ушей и вывалив из пасти розовый длинный язык. Уши, стоящие торчком и шевелящийся в траве кончик хвоста будто говорили: как, нравится, заработал я горбушку и кусок мяса?
– Ну, спасибо, дорогой, удружил… – новгородец изобразил шутливый поклон. – Ты меня в Полые Холмы вернуть надумал?
Волк молчал. Да и что он мог сказать? Тварь бессловесная… Хотя и умная, бесспорно.
Парень внимательно, насколько позволяла туманная пелена, оглядел окрестности. Оврага нет и в помине. Терновника тоже. Значит, Лохлайн с верными дружинниками не ждет его там, в темноте.
А кто ждет?
Из пещеры тянуло холодом и сыростью.
А это что такое?
Дерн у входа истоптан и взрыт. Не так, как на поле боя… Скорее всего, здесь прошли люди. До десятка, точнее сказать трудно. Просто прошли, не торопясь. Значит, не убегали, но и сами не преследовали никого. Если подумать, то можно даже сделать вывод, что шли они осторожно. Налегали больше на носки, чем на пятки. Видно, опасались подвоха. Что ж… Он и сам боится неизвестности. Английская земля таит в себе столько опасностей, что русич и помыслить не мог раньше.
Волк зевнул, привлекая внимание.
– Чего тебе?
Зверь поскреб лапами край дыры.
– Мне туда?
Взмах хвоста.
Ну, это вообще ни в какие ворота не лезет! Привел, приглашает зайти…
Вряд ли это волчье логово – слишком широкий лаз, слишком доступный для любого врага: и человека, и медведя, и рыси.
Парень прислушался. В пещере царила тишина.
– В темноту не полезу… – сварливо сказал он волку.
Хищник улегся, примостив голову на передних лапах. Он не возражал. Свою работу сделал, а там будь что будет.
Вратко сломал несколько веток с темнеющего сквозь туман куста. Лещина, скорее всего. Хотя орехов не видно. Скрутил далекое подобие веника, хотя пытался на самом деле сотворить факел. После нескольких безуспешных попыток разжечь сырую древесину от тлеющего в труте огонька, словен вспомнил рассказы стрыя Незвана, что надо делать, если тебя дождь в лесу застиг, и надо согреться во что бы то ни стало.
Ножом, который дал ему Хродгейр перед последней схваткой с людьми Модольвахевдинга, парень сострогал отсыревший слой древесины с ветки, сломанной уже давно и успевшей засохнуть. Зверь какой-то или человек ее обломал, никто бы уже сейчас не сказал, а вот гляди ж ты, пригодилась… Несколько тонких стружек из сухой сердцевины Вратко собрал в горсть, немного примял и, пристроил сверху на трут, высек искру… Осторожно раздул слабенькое пламя. Щепки загорелись невысоким, но ровным пламенем.
Несколько мгновений он колебался – а не остаться ли здесь? Добавить в костер хвороста, сесть, погреться, отдохнуть. Но потом решительно отогнал трусливые мысли и поднес связку веток к огню.
Факел долго не хотел разгораться. Шипел, брызгался, пускал пар.
Наконец пламя, сперва лизавшее кору осторожно и как бы нехотя, закрепилось, уверенно побежало по веткам. Как поселенцы на новом берегу. Первое поколение живет еще с оглядкой на покинутую родину и всегда готово подхватить нажитое добро и отправиться восвояси, а уж второе устраивается навсегда – пашня, борти, колодцы и мостки над ручьями, чтоб переходить и ног не замочить.
Бросив прощальный взгляд на волка, Вратко выставил перед собой меч в правой руке, а факел в левой, и шагнул в пещеру.
