Обрывок реки - страница 35

– Прохоров, чтобы не отстать, кобыле под хвост икону повесил. Правда, Прохоров?

– Правда.

Работа начата. Перерыв окончен. Она двигается, как шар, – мускулы лошадей и мускулы людей сочетаются с железом плугов. Кажется, что один огромный человек пашет на одной огромной лошади. Один мускул, одна работа.

И в результате распаханная земля от горизонта до горизонта, одно черное распаханное поле, земля, завоеванная работой.

Социалистическая работа – это удар, это оружие, это метод, которому завидуют кулаки и подкулачники. Но они не показывают вида и встречают насмешкой, употребляют там, где не надо.

И три молодых кулака вызывают друг друга на соревнование. На столе три огромные бутыли, три четверти самогона, за столом три человека – четверть против человека. Вот состязание начинается, и вот его результат: на столе три опорожненные бутыли, на полу два человека, а третий, открыв дверь избы и широко расставив ноги, мочится во двор.

Быт поворачивается, как бык. Но они берут его за рога и поворачивают в нужную для них сторону. Он упирается, но они его поворачивают. И вот где раньше был хвост, теперь голова, а где раньше была голова, теперь хвост. Головой – к ним, хвостом – к кулакам, быт стоит вместе с ними, быт идет вместе с ними. С их словами, с их делами, и подчиняется, правда еще не совсем, их желаниям. И вот он двигается, как их работа, вместе с их работой. И вот он уже не бык. Он человек. Быт с большой «Б», их быт, наш быт. Быт социалистического соревнования, потому что соревнование постепенно, как оно проникало в труд, проникает в быт.

Они встают все в одно время – позор проспавшим! – умываются – кто лучше, кто чище! – и идут на работу – кто быстрее, все вовремя! Они приходят на работу – позор опоздавшим! – и работают – кто догоняет, кто перегоняет, кто отстает! – так работают они. Не так, как жили прежде. И люди не те, и вещи не те, другие люди и вещи.

Вот новые вещи, предметы нового обихода. Они появляются не все вместе, а постепенно, одна за другой, вперед более необходимые, потом менее необходимые. Но все они появляются потому, что все они необходимы. И появление каждой вещи имеет свою историю, почти всегда смешную. Понемногу эти истории заменяют сказки. Они рассказываются у вечернего костра «старыми» колхозниками «молодым» колхозникам. И постепенно они становятся достоянием единоличников. Вот история зубной щетки, рассказанная мне в поле Мотькой Муравьевым. Он рассказывал мне, управляя плугом, и я не только услышал, но прошел эту историю вместе с Мотькой за его плугом и пегой лошадью. Я прошел ее, и она смешалась для меня с запаханной землей, она была запахана Мотькой Муравьевым, и, может быть, поэтому я ее и запомнил.

– Сейчас я расскажу, почему кулаки так не любят зубную щетку, – начал Мотька Муравьев, он уходил от меня, уменьшаясь. Я шел за ним, догоняя его слова и слушая, как шевелится земля под его плугом. – История эта начинается с того времени, когда приехал товарищ Молодцев. По утрам он выходил на крыльцо чистить свои зубы. Он чистил, посмеиваясь, отвечая на вопросы и отдавая распоряжения. И все удивленно смотрели на щетку. В то время у нас не только никто еще не чистил зубы, но и не имел представления о зубной щетке. У Молодцева никогда не было свободного времени. С утра он был занят делами колхоза, и так весь день. Даже когда умывался. Он умывался работая, причесывался работая, чистил зубы работая. Он давал указания, размахивая зубной щеткой. И однажды он произнес целую речь, чистя зубы.