– Пошёл ты на хер со своими просьбами, – отрезал Гапонов.
Ванька поднял на него взгляд.
– Не надо так говорить мне, Ян, – вкрадчиво произнёс он. – Я с тобой пока по-человечески беседую, как с другом, и зла не хочу.
– Да я сам о себе позабочусь, Ванька.
– Что же ты тогда о себе не позаботился, когда зимой тебя менты загребли? Кто тебя отмазывал, может, помнишь? А когда из техникума тебя плющить приходили, кто ещё из наших за тебя вышел, а? Или тот случай с Вьюшковой – припомни, кто тогда всё замял?
– А чего ты мне это в лаза тычешь? – разозлился Гапонов. – Я тя просил тогда, что ли?
– Нет, не просил, я тебе как другу помогал.
– Ну, помог, и спасибо. Что терь, мне те за это сю жись ноги целовать?
– Обойдусь без поцелуев. Ты лучше отстань от Каравановой.
– Не лезь не в своё дело, Ванька, я те уже сказал.
– А ведь тогда, Ян, я тоже не в своё дело лез.
– Ну что за на фиг, лядь! – в сторону сказал Гапонов. – Ты долбанутый, что ли, ни хера не понимаешь?
– Всё я понимаю, Ян, – медленно ответил Ванька. – И то, что ты из-за стояка своего Каравановой жизнь поломаешь, – тоже понимаю. Тебе других баб мало, что ли?
– Своих баб считай, Симаков. Ты меня уже достал.
– Дай ты ему в рыло, Ян, – со своей кровати предложил Генерозов. – Видно ведь, чего ему от тебя надо.
– Зажми щель, Говнорезов, – не оглядываясь, сказал Ванька.
– Ах ты… – приподнимаясь, начал Генерозов.
Ванька развернулся на него, взял со стола за горлышко бутылку и вдруг швырнул её в стену над головой Генерозова. Бутылка лопнула, просыпавшись вниз, и Генерозов вжался в койку.
– Я за такую фигню сечас вышвырну тя осюда, Симаков, – спокойно предупредил Гапонов.
– Шакалов своих прижать не можешь, а меня выбросить намылился? – Ванька со злой улыбкой глядел на Гапонова. – Я ещё не договорился с тобой. Если ты добром отстать не хочешь, давай посчитаемся. С тебя должок и за технарей, и за Вьюшкову, и за ментов. Давай расплачиваться. Баш на баш – и разойдёмся.
– Да ты сам у меня в долгах по уши, – усмехнулся Гапонов. – Еси б не я, тя за пьянку дано уж выперли бы из ощаги. Не начинай лучше, Ванька, кто кому дожен. Зесь я хозяин.
– У меня нету хозяев, Гапонов. Учти, если ты снова начнёшь под Караванову клинья подбивать, у тебя не с Каминским – сперва со мной разборки будут.
– Хер с пробором я на тя, Симаков, положил, понял?
Ванька надул щёки и медленно выпустил воздух.
– Последнее предупреждение, Гапонов. Я тебя долго уламывал, уговаривал, просил… Не заставляй меня к крайнему средству прибегать. Ведь потом сам себе яйца вырвешь.
– Зец, как ты мне надоел. – Гапонов, глядя на Ваньку, плюнул на пол и встал. Постояв перед Ванькой, качаясь с носков на пятки, он пошёл к двери, отпер её и открыл. Затем он вернулся к Ваньке, встал около него и вдруг схватил его за шкирку, свалил со стула на колени и рванул к выходу.
– Пошёл осюда, гондон дырявый! – взревел он.
Ванька локтем ударил Гапонова в пах и, когда Гапонов, зарычав, согнулся пополам, вскочил, схватил его за руку и умело выкрутил её так, что Гапонов развернулся спиной к нему и выгнулся дугой, выпятив живот. Ванька подвёл Гапонова к грязному столу, взял за волосы на темени и ткнул лицом в лужу портвейна.
– Ну, сука, не жить тебе… – прохрипел Гапонов.
– Теперь, Гапон, слушай меня внимательно, – почти спокойно сказал Ванька. – Запоминай, Гапон, сразу, надолго… От Каравановой ты отстаёшь навсегда, – Ванька ткнул его в портвейн, как котёнка. – Ты даже не думаешь о ней, понял?
