— Ну и натворила ты дел, — ворчал он по дороге домой. — Матери я, конечно, ничего не скажу, но ты же понимаешь, что если дело дойдёт до суда…
— А разве может быть иначе? — удивлённо уточнила я и, отвернувшись к окну, заворчала: — Нас изнасиловать пытались, причём опоив какой-то дрянью, а мы ещё и объясняться и защищаться в суде должны?
— Мила, какая ты ещё всё-таки наивная, — покачал головой Анатолий и, скользнув по мне странным взглядом, осуждающе продолжил: — Сама подумай, как это выглядит. Две подвыпившие и накаченные наркотой девушки, один парень, замкнутое пространство, осколки и… Ты хоть понимаешь, что, если Ксюша испугается давать показания в твою защиту или просто ничего толком не вспомнит из-за последствий воздействия препаратов.
— Не испугается, — фыркнула я, не сомневаясь, что подруга меня поддержит и в добавок напишет заявление на Алекса.
— Я звонил родителям Ксюши, — помолчав, нехотя продолжил отчим. — Она всё ещё не пришла в себя.
— О боже! — охнула я, следом сбивчиво затараторив: — Она же была в сознании, когда мы… ну, когда нас повезли в больницу.
— Так получилось, что коктейль из алкоголя и наркотиков сказался не лучшим образом, — вздохнув, поделился Анатолий. — в приёмном покое у неё случилась истерика, а когда ей вкололи какой-то препарат, развилась сильная аллергическая реакция. Её чуть не угробили, и последствия пока неизвестны. Кто знает, как быстро она восстановится. И ещё…
— Да куда уж больше, — отойдя от первого шока, воскликнула я.
— Не больше, а хуже, — перебив, рявкнул отчим и, стиснув руль до скрипа обшивки, прорычал: — Её родители винят тебя и больше не желают видеть вас вместе.
— Да что за бред?! — взвизгнула я. — Она моя подруга!.. Я спасла её от изнасилования.
— Мила, я не удивлюсь, если они отговорят её участвовать в этом деле, — покачал он головой. — Максимум напишет объяснительную, что переборщила с алкоголем, а о наркотиках ничего не знает и сами события не помнит. И всё! Отдувайся сама, как хочешь.
— Не может быть, — стиснув виски, я зажмурилась, пытаясь отогнать неприятные предчувствия.
— Мила, думай, — потребовал Анатолий. — Ты говорила, там было ещё два парня. Помнишь их?
— Нет, — всхлипнула я жалобно. — Там было темно, и они быстро исчезли. Я даже не помню момент, когда мы остались вчетвером.
— Кхм-м, — задумчиво протянул отчим. — Похоже, они просто стояли на стрёме, не предусмотрев, что ты можешь устроить шум и привлечь внимание. Из-за залпов салюта вас бы не услышали, а потом было бы поздно.
— Что же делать? — понимая, что в чём-то он прав, пролепетала я и, заплакав, напомнила: — Я же поступать хотела. А теперь… Что теперь будет? Меня же ни в одно приличное заведение не примут с таким пятном на репутации. А если и примут… Чёрт!
— Не реви, — проворчал Анатолий и, подъехав к дому, нажал на кнопку, открывающую гаражные ворота. Постучал пальцами по рулю и, вздохнув, пообещал: — Завтра попробую привлечь юристов моей компании, пригласим Егора с родителями, обсудим варианты решения.
— Что потребуется от меня? — шмыгнув носом, уточнила я с нескрываемой надеждой в голосе.
— Сидеть тихо и ни с кем не обсуждать подробности этой ночи, — проинструктировал отчим и, заезжая в гараж, добавил: — Скажешь маме, что готовишься к поступлению, а остальное я беру на себя.
— Спасибо, — выдохнула я, давая понять, что сделаю всё, чтобы ситуация разрешилась с наименьшими потерями.
