Обстоятельства речи - страница 13
Сон Серебряного века
Леонид Латынин
На скрещеньи лет и сýдеб
светлячки каких судéб!
Ветерок ночной остудит
лоб и приласкает хлеб.
Мы ещё на этом свете,
с этой стороны травы,
но уже в последней трети
праздность празднуем, увы.
Не свободны от свободы,
не рабы у несвобод,
века острые обводы
повторяет небосвод.
Вёдро, грозы, явь и грёзы,
и на кончике пера
кровь, вино, любовь и слёзы,
как всегда и как вчера.
Соль сладка и сахар горек,
снег то сахар, а то соль,
и летит со снежных горок
счастье, обнимая боль.
Было, будет. Будет, было.
А повыветрится хмель,
тело приютит могила,
душу неба колыбель.
Правы мы или неправы,
но уже назначен срок,
а пока земной отравы
длить томительный глоток,
не канюча об отсрочке
быть с собою в унисон,
засыпать в объятьях строчки,
просыпаться в новый сон.
Кольцами столетий спилы.
Облаками времена.
Соль не потеряет силу,
кровь сладка и солона.
Сон Серебряного века,
звёздный плеск ещё живой
и серебряное веко
месяца над головой.
2017
«Нас время не обломало…»
Нас мало. Нас, может быть, трое.
Борис Пастернак
Нас время не обломало,
не съел сумасшедший Молох,
нас мало и это немало,
достаточно двух или трёх
для речи свободно-неспешной,
открытой, болящей, утешной
и чтобы меж нами витало:
«Нас мало и это немало».
2017
«Лбом упираясь в стекло…»
из Петербурга в сердце Ленинграда
Виктор Кривулин
Лбом упираясь в стекло,
резкость наводишь глазную,
косишь её одесную,
тьмою ошую свело.
Питерских двориков донца,
стынь проходная дворов,
окна, не знавшие солнца,
слéпы от серых ветров.
Ло́мти сырого пространства,
неба сырого ломти́,
прочное непостоянство,
голос неслышный прости.
Ладно ограды не ржавы —
делать умели литьё.
Ум под копытом державы,
под кандалами житьё.
Память уходит по следу,
след упуская в бреду.
Ты позови – я приеду.
Ты позови – я приду.
Вытряхну звон из карманов,
пены пивной не жалей.
Царствует снова Романов,
только пожиже и злей.
В палевой Зодчего Росси
окон аквамарин,
в висельном гиблом вопросе
стынет пустой равелин.
Серого дома громада,
чаек отчаянный грай.
Призрак ожившего ада.
Детства испуганный рай.
2017
«Тянется в небе протяжная нота…»
Как странно! Сердце не болит
Георгий Иванов
Тянется в небе протяжная нота
и, ощущая её притяженье,
тянется к ней, окликая кого-то,
призрак прозрачный её отраженья.
Запахи трав уплывают на запад
и приплывают обратно к востоку.
Подслеповатые стёкла сквозь на́пот
щурятся молча в небес поволоку,
где разверзаются медленно хляби
и в косяки собираются птицы,
перья роняя на зябкие зяби,
тени на стены, на воду, на лица.
Ели читают весну наизусть и
капли янтарные светят с иголок —
памяти искры, фонарики грусти.
Коротко утро. Вечер так долог.
Короток ум дотянуться до бога.
Первого инея сень шестигранна.
Тает в пространстве млечном дорога.
Сердце не ноет. Щемяще. И странно…
2017
«Спрягая покорённые глаголы…»
…ты телесней живых,
блистательная тень.
Е. Баратынский
Спрягая покорённые глаголы,
склоняя существительных стада,
впадая в искус фронды и крамолы,
вести строку неведомо куда,
бежать стыда за неуклюжесть речи,
мелодию по звуку подбирать,
искать себя, себе противореча,
и слово в тишине предугадать.
Кровь шебуршит в артериях растений,
набухли жилы корневых сплетений,
земной тщеты в тряхмотьях нищета.
Зелёный луч. Последняя черта.
и прошлого блистательные тени.
Какие тени! Ты ли им чета?
2017
памяти вяч. вс. иванова
Смерть прячет в землю плоды удачной ловитвы.
Они прорастают к свету травами и цветами.
Мы как умеем, как можем бормочем свои молитвы,
Похожие книги
«…у Виктора Кагана, этого зверя стихов, есть… уникальная черта: спрятавшись за десяток ассоциаций, цитат, реминисценций, аллюзий и иллюзий, кивков и экивоков – вдруг вовсе без маски выпрыгнуть навстречу читателю и тоненькой шпагой поразить его в самое сердце… если к кому-то он действительно беспощаден, то прежде всего к самому себе, а это качество в современном литературном контексте, к сожалению, весьма и весьма редкое…» Евгений Клюев
О чём стихи? Да в общем ни о чём – о жизни, смерти, о любви и боли, о том, что насмерть жизнь и нипочём ей происки фортуны и неволи, о том, что говорит житьё-бытьё, о том, что врёт весёлая гадалка, и жизнь так хороша, что за неё и умереть в конце концов не жалко.
Виктор Каган поэт романтический, его поэзия – о переживании себя и жизни в отношениях с жизнью и собой. В её фокусе основные данности человеческого существования – смысл жизни и её конечность, любовь и одиночество, свобода, ответственность. Их отражения и образы в поэзии В. Кагана можно сравнить со стёклышками в калейдоскопе, при каждом повороте которого возникают новые и новые картины.
Реймонда О’Салливана сначала уволили, потом его чуть не сбил грузовик, и под конец его неприятностей он проснулся с утра в теле старика-заклинателя в новом для него мире. Что делать с доставшимися ему в «наследство» учениками, имуществом старика – героя целой нации, отправленного доживать свой век подальше от столицы – Реймонд не знал. Решая свои мелкие проблемы, он влез в игры сильных мира сего. И теперь ему придется решить: взвалит он на свои п
И вот, наконец, заключительная книга трилогии Мариэтты Чудаковой «Дела и ужасы Жени Осинкиной» (ранее вышли «Тайна гибели Анжелики» и «Портрет неизвестной в белом»). Завершается невероятное путешествие Жени и ее взрослых друзей – полное реальных людских проблем, а не выдуманных «приключений». Кажется, все, чем сегодня живет, чему радуется, о чем страдает огромная страна, разворачивается перед глазами героини. А какие разговоры приходится ей выслу