— Никогда бы не подумал, что буду возбуждаться от вида теплой пушистой пижамки, - говорит он, прислоняясь лбом к моему лбу, шепотом мне в губы, едва касаясь, но почти убивая.
Господи, зачем я киваю?!
Чему поддакиваю? Его одержимости или собственной беспомощности?
— Если бы мы были одни… - Он словно раздумывает, отодвигается, чтобы увидеть мое лицо, и пошло, наглея от собственной безнаказанности, говорит: - Учти, моя маленькая стажерка, я буду очень требовательным, как просил Большой Папочка. Буду требовательным, ставя тебя на колени или раскладывая на столе, или когда ты будешь мне отсасывать, или когда буду вылизывать тебя всю.
Он больной.
И я заражаюсь его одержимостью, потому что от мыслей о его языке у меня между ног хочется…
Я не знаю, чего.
Не хочу пытаться понять, чтобы утром не сойти с ума от того, какой грязной я могу быть с этим мужчиной. Я не такая. Я не хочу свой первый раз в кабинете, с задранной юбкой, с женатым мужчиной, даже если мое тело готово отдаться ему прямо сейчас, просто по щелчку пальцев.
— Если Сашка тебя хоть пальцем тронет – я сломаю ему руки. Имей ввиду, Одуван.
— Вы больной, - бессильно огрызаюсь я.
— Абсолютно, - соглашается он.
А потом, подмигнув, словно какой-то школьнице, отходит, на прощанье почти степенно и заботливо одернув кофту от пижамы.
— Я не сожрал тебя прямо сейчас только потому, что одного раза мне явно будет мало. И прежде, чем ты кончишь подо мной, на тебе не останется места, которое я не попробую губами, зубами и языком. Думай об этом, Одуван, когда будешь выбирать трусики в своей первый рабочий день.
Он просто уходит. Оставляет меня вот так, словно игрушку для домашнего питомца, которая на сегодня больше его не интересует.
13. Глава двенадцатая: Денис
Глава двенадцатая: Денис
В воскресенье утром, когда я всю ночь промучился со стояком, вспоминая, какой горячей была Одуван под моими пальцами, оказывается, что Соня тупо сбежала. Меня привлекает шум за окном, и я хватаюсь за него, словно за повод, чтобы сбежать из постели, пока проснувшаяся Инна пытается воспользоваться моим «добрым утром».
Не хочу ее.
Абсолютно.
У нее отличное тело, в груди сколько-то там сотен грамм силикона, в губах тоже какая-то салонная «красота». Она абсолютно точно может возбудить любого мужика, но не меня. Потому что я, как дурной пес, уже взял след, уже зацепил другую добычу.
Мне кажется, что даже одного Сониного запаха достаточно, чтобы превратить мой обычно холодный и расчетливый мозг в кисель из тестостерона и оглушающей потребности просто обладать.
Инна что-то обиженно бубнит мне в спину, пока я распахиваю окно, впуская в комнату холодный утренний воздух.
Одуван там, во внутреннем дворе. Резко, нервно тянет на себя ручку чемодана, которая никак не хочет вытаскиваться на нужную длину. Уже собираюсь окрикнуть ее и предложить помощь, но вовремя замечаю стоящую на крыльце мать. Они о чем-то переговариваются, Соня говорит, что ей срочно нужно вернуться, потому что дома остались какие-то конспекты.
С одной стороны, мне хуево, потому что я рассчитывал подразнить зайку еще раз или два. Учитывая ее реакцию, малышка понятия не имеет, какой дикой может быть рядом с правильным мужчиной.
А с другой – Младшему тоже ничего не обломится.
Хрен ему с маслом, а не Одуван.
Я опираюсь на подоконник, жалея, что не могу закурить, и наслаждаюсь видом симпатичной маленькой задницы, вздернутой так, что хоть выпрыгивай в окно, чтобы приложиться ладонью до возмущенного писка.
