– Да нет, – усмехнулся Роман. – Вероятно, кто-то из соседей… А вы в какую сторону?
Мужик нахмурился и, не отвечая на его вопрос, пробубнил:
– Дом вроде тот… Шестая квартира, Белецкий, Шереметьево… Неужто спутал чего?
– Та-а-ак. – Роман ухмыльнулся. – Не иначе как Витькины штучки… Делать ему нечего! Ладно, поехали: Белецкий – это я, и в Шереметьево – тоже мне.
– Ну вот, чего тогда голову-то морочишь? – буркнул водила и, нырнув обратно в салон, открыл переднюю пассажирскую дверцу.
Роман, так и не погасив улыбку, кивнул, ощутив внезапный прилив уверенности в том, что все будет хорошо, все сложится так, как задумано! А значит, впереди действительно новая, совсем другая жизнь!..
Выпуск 1991 года их – одной из лучших в Москве специализированных математических школ – был совсем небольшим. Когда-то в этой параллели наличествовало два класса. Потом, после девятого, остался один – «слитый» из двух: некоторые ушли в другие школы, поскольку программа обучения оказалась не по силам, кто-то поступил в колледж. Ну а за последующие три года класс все сокращался и сокращался, и до финиша добрались в конечном счете всего четырнадцать человек. Как сказал директор в своей речи на торжественной части выпускного вечера: «…доказавшие, что они-то и есть по-настоящему одаренные, талантливые ребята с большим будущим». Директор вообще любил пышные фразы и парадные речи…
Четверо друзей, как обычно, сидели тогда в последнем ряду и, услышав про «большое будущее», трое из них почти одновременно покосились на Леньку Славского, глядевшего на директора так сосредоточенно, словно он вознамерился просверлить взглядом во лбу поздравителя дырку. Насчет упомянутого будущего, не только большого, но и светлого, у них имелись собственные сомнения и соображения… Рядом с Ромкой едва слышно вздохнул Алешка Баканин – русоволосый, крутолобый, с мягким взглядом карих глаз. И Белецкий, помнится, подумал тогда, что у Алексея, если по-честному, оснований вздыхать куда больше, чем у него и Витьки – неисправимого оптимиста и живчика.
Идея принципиально новой поисковой интернет-программы за полгода до выпускного вечера пришла именно в Алешкину светлую голову. Потому и название для нее придумать друзья предоставили ему. Думал Баканин недолго, «Роза» – так звали его покойную мать, которую сам он едва помнил, зато папа-генерал, ставший к тому моменту предметом беззлобных подкалываний со стороны друзей, вместе с жившим с ними дедом-академиком забыть так и не смогли. И программа, пока что существовавшая в виде Лешкиной идеи, была соответственно названа «ROZA».
А дальше? Дальше все они дружно взялись за дело, решив разработать ее, довести до ума и – и что? То-то и оно! И первым вслух об этом сказал даже не практичный Ромка, а сообразительный Витька:
– Знаете, мужики, – у Банникова уже успел прорезаться к тому моменту нынешний басок, – все это, конечно, гениально и здорово. Однако история, похоже, вырисовывается, как с не менее гениальным изобретением телевидения.
– А что там с телевидением? – удивился Ленька, периодически удивлявший друзей неожиданными пробелами в образовании.
– О господи, Славский… – Витька вздохнул и посмотрел на друга с сожалением. – Только ты и можешь этого не знать: по-настоящему телевидение было изобретено впервые в России, уральским самоучкой…
– Да о чем вы, ребята?! – перебил его Роман.
– Лично я – о том, что вряд ли нашей «Розочкой» в данный момент хоть кто-нибудь заинтересуется. Ты погляди, чего творится: людям жрать нечего, прилавки пустые, водку и ту по талонам дают… Ну или будут давать… Ну кому, на хрен, нужен сейчас Интернет, а?… Ты покажи мне хотя бы с десяток своих знакомых, у кого вообще есть комп!
