Она с трудом поднялась на лапы, встряхивая крыльями. Сальватор обернулся к ликторам, одни исследовали кладку, ещё двое наблюдали за супружеской четой.
– Да что б вы сдохли, проклятые! Разве вы не видите – она умирает! – заорал Сальватор на них.
Авала вдруг обессилела, снова легла, вытягивая шею и демонстрируя пророческие слова мужа. Ликторы только тогда подошли, направили артефакты на цепи, освобождая роженицу. Какое-то время она лежала неподвижно, набираясь сил и решимости. Своей толстой шкурой дракона она ощущала дрожащую руку мужа, которой он гладил её голову, негромко вливая словами силу решимости:
– Ты сильная, Авала, умница моя, любимая. Я горжусь тобой, и однажды наши потомки помянут тебя перед ликом Алатуса… – голос его дрожал, голос мужчины сильного духом и одного из регулярных победителей на турнирах.
– Пусть они выйдут, скажи им, я не хочу, чтобы они видели меня без одежды, – мысленно обратилась к супругу Авала, продолжая лежать, вывернув морду так, чтобы видеть происходящее в пещере.
Ликторы выносили яйцо, погрузив его на металлические носилки вместе с горячей лавой. Не занятый страж снял с себя плащ, доказывая: жрецы всё понимают. Поднёс одежду Сальватору и вернулся на прежнее место. Мимо него пронесли носилки, и Авала дёрнулась машинально, отбрасывая мужа в сторону. Её! Малыша! Забирали!
Впервые ликтор почувствовал себя беззащитным – отшатнулся: драконица не сменила ипостась и по-прежнему была сильной. Жрец крикнул, выставляя перед собой ладонь – и магический щит перекрыл выход из пещеры. Но он зря беспокоился за собственную безопасность. Вместе с криком отчаяния за одного сына на свет появился второй, и недолгая, но Авале потребовалась передышка.
Ликтор этого не знал и продолжал звать подмогу. Подмога медлила: в соседних пещерах точно так же бесновались те, чьи яйца-колыбели выносили, и те, кто не родил, в знак поддержки. В пещерах с потолков начала осыпаться каменная крупная крошка, а по подъёмным склонам, останавливая мучителей, покатились с содрогаемой вершины валуны.
Стража разделилась на две части: одна жалась к стенам пещеры, пытаясь выбраться наружу, вторая застыла в нерешительности внизу, наблюдая за драконьим бунтом. Безумные женщины-алатусы готовы были похоронить себя заживо, вместе с беспомощными супругами в человеческих ипостасях, но не отдать детей.
Хлёсткий голос внезапно разрезал воздух снаружи, и Авала через защитную пелену ликтора, приглушающую звуки, узнала голос Либериса. Значит, сам лично прибыл на подавление женского мятежа. Вспомнилось, как тогда, в Ааламе, в ожидании ушедшего Сальватора захотелось спать, и она всего лишь смежила веки, так ей думалось, а проснулась уже с кольцом на шее и цепью, в этой пещере.
Затихали крики сотоварок, магия на них, скованных цепями ликторов, действовала быстрее.
– Авала, быстрее! – добавил решимости супруг.
Она встряхнулась, но – передумала: к драконьей ипостаси магия текла быстрее, из них двоих сейчас Авала была сильнее. Забыв о могущественной магии ираниума, машинально дохнула на мужа, и огненные кольца обняли шею, запястья и щиколотки любимого – и вдруг оковы упали. Сальватор изумлённо воззрился на них, не веря своим глазам, но почти сразу его пошатнуло от изменившегося баланса магии. Где-то закричали удивлённо и испуганно, он обернулся на серую пелену за своей спиной:
– Авала!
За ней магической стеной стояло несколько стражей, они ещё раздумывали – как бороться с теми, кто избавился от оков, но был заперт в пещере со стенами, на которых бледнели защитные руны.
