За десять дней (в стенах райкома меня больше не видели) побывал в самых удаленных уголках, встретился с каждым «рядовым» членом райкома: пытая их, хотел понять, какова их роль в жизни районной партийной организации, как непосредственно и лично выполняют основное свое партийное поручение. В первую очередь и наибольшее внимание уделил так называемым рядовым, то есть людям «от сохи», представителям рабочего класса и колхозного крестьянства, тем же токарям, шоферам, вальщикам леса, крановщикам, каменщикам, станочникам, дояркам, комбайнерам, полеводам. Старался вывести труженика на откровенный разговор. Однако человек чаще всего не знал, что отвечать на каверзные мои вопросы.
Например, передовой доярке района задаю вопрос: «Что вы сделали конкретно за истекшие полтора года после конференции?» Мнется. Пытается вспомнить. Наконец, говорит: «Участвовала в пленумах… один раз выступила». Спрашиваю: «И это все?» Женщина, член райкома, недоумевая, смотрит на меня и задает встречный вопрос: «А что еще я должна была сделать? Я – человек маленький. Председатель колхоза, вон, – другая статья: каждый день в райкоме ошивается. Он – грамотный. У меня – семь классов… Какой спрос? Да и времени… В четыре утра встаю, иду на ферму и в девять вечера дома оказываюсь… Коровы… Их ведь не бросишь».
Все понимаю: доярке – недосуг. Но у меня в голове другое гнездится: зачем избирали, если изначально было ясно, что проку от такого «члена» не будет никакого? Для галочки, для соблюдения норм, установленных кем-то: в списке должна быть доярка – она есть, нужен для статистики токарь – извольте. Все внешние атрибуты, характеризующие качественный состав членов выборного партийного органа (КПСС – это же не просто партия, а партия рабочего класса, колхозного крестьянства), налицо. Не придерешься. Есть всё… на бумаге, а пользы никакой. Рядовые члены райкома – это неизбежный балласт, утяжеляющий партийный организм. Аппарат понимает: люди находятся в списке для улучшения статистики, а не для реального дела; нужны лишь как некий механизм, поднимающий руки за кем-то подготовленный проект постановления. И не более. И ничего, кроме представительской функции, от «рядового» ждать не надо. Да и никто не ждет.
Спрашиваю секретаря парткома одного из леспромхозов:
– Вальщика леса, – называю фамилию, – знаете?
– Ну, как же! Лучший рабочий, общественник, хороший семьянин.
– А когда, – спрашиваю, – вы приглашали «лучшего семьянина» на заседание парткома?
Партийный секретарь смотрит в потолок, пытаясь что-то воскресить в голове.
– Не помню.
Прихожу на помощь.
– Ни разу. – Уточняю. И задаю тут же вопрос. – Скажите, сколько раз привлекали этого члена райкома к работе комиссий по подготовке вопросов для обсуждения на заседаниях парткома или пленумах райкома?
– Кажется… – Партийный секретарь чешет в затылке.
– Вам кажется, а я знаю: ни разу! Для чего, скажите, такой представитель выборного органа?
Партийный секретарь начинает нервничать.
– Ну и вопросы задаете… Полагается – вот и…
– Зачем полагается? – продолжаю лезть под кожу. – Для галочки в статотчете?
Задаю последний вопрос:
– У вашей парторганизации, наверняка, есть райкомовский куратор…
– Есть. – Секретарь парткома называет фамилию инструктора орготдела.
– И, конечно, бывает, в леспромхозе.
– Не слишком часто, но бывает.
– Встречался ли куратор, приезжая в парторганизацию, с вальщиком леса, членом райкома.
