– Что это был за мужик? – спросила Маша.
Она смотрела в окно. На столе около неё стояли пустая бутылка вина и неполный бокал с отпечатком губ по краям.
– Один из пострадавших в «Очаге», – ответил Миша. – Его сын был там.
– И чего он хотел? Поплакаться в плечо? Или убить Марка? Этому бы я обрадовалась.
– Просто хотел донести свою боль Марку. Его можно понять. Поджигателя так и не нашли, а крайний в итоге Марк.
– Да на здоровье! Его место давно за решёткой.
– Маша! – Миша поднял голос. – Нельзя так! Он твой муж.
– Да я его видеть больше не могу! Чёртов Карлсон, вечно в мечтах! Лучше б он не возвращался из… куда он там поехал…
– Ты сказала ему, что хочешь развода?
– Не успела – из-за всей этой тягомотины с Кириллом и «Очагом». – Маша допила вино и поставила бокал на столик, после чего завалилась на диван и обняла подушку. – Почему не он сгорел там? И почему он не мог уйти, как Кирилл? Чёртов трус! Должно было быть всё наоборот: он мёртв, а Кирилл жив.
– Не говори так. Если кто-то посторонний услышит, то не поймёт тебя. – Миша уселся рядом. – Да и неправильно так говорить – как-то не по-божески.
– А по-божески бросать свою семью? Он сильнее всего хотел ребёнка и в итоге просто скинул её на меня. – Маша встала с дивана. – Но знаешь, в чём Марк всегда был прав – так это в том, что ты задолбал со своей верой!
Она направилась на кухню с пустым бокалом, оставив Мишу с удручённым лицом. Обратно в гостиную вернулась с новой бутылкой вина.
– Не рановато так налегать?
– Я здесь домохозяйка из-за этого мудака! – Она демонстративно выпила из горла. – Так что имею полное право.
– Отвратительно! – Миша встал с дивана и стал ходить кругами, рассматривая предметы на полках и шкафах. – На тебя невозможно смотреть! Просто посмотри на себя – кем ты стала?
– Не знаю, кто я, но ты стал вредным и нудным стариком, после того как вступил в свою секту! Раньше ты был солидным мужчиной, а сейчас смотрю на тебя – и не верится, что я тебя любила!
Миша ничего не ответил. Он старался не смотреть в сторону Маши, поэтому старался разглядывать предметы на полках. Остановился только на фотографии, на которой запечатлены два молодых кудрявых близнеца.
– Я даже не заметил, когда он подстригся, – сказал Миша.
– Не хотел иметь ничего общего с братом. Марк давно уже крышей поехал – страшно представить, что у него после пожара в голове. Боюсь, эта поездка на Север – только начало.
– Да вроде, когда говорили снаружи, был нормальным.
– Поверь, это обманчивое впечатление. Когда загоняли гроб в печь, он наблюдал за всем с каменным лицом. Даже в один момент показалось, что он улыбается. Поверь, Миша, это жуть как страшно!
– Хорошо. Только тогда ответь: ты всё равно хочешь оставить Настю ему, если уж утверждаешь, что он такой ненормальный?
– Это его дочь, не моя! Пусть что хочет, то и делает с ней. А я устала с ней нянчиться, пока он пропадает. Миша, я жить хочу, а не сидеть взаперти! Не такой жизни я хотела.
