Я подняла глаза, чтобы взглянуть на него. По его лицу струились кровь и пот. Рейф снова притянул меня к себе, сжав так крепко, что у меня не осталось ни малейшего шанса выскользнуть.
– Ты в порядке? – прошептал он мне в волосы.
Мои слова захлебнулись в горле.
– Рейф, – только и сумела произнести я.
Его рука гладила меня по голове, перебирала пряди, а дыхание успокаивало, пока он обнимал меня.
– Ты в порядке, – повторил он, но на этот раз, кажется, больше для себя, нежели для меня.
* * *
Рахтаны были повержены, но раненых у нас прибавилось.
Когда мы вернулись к остальным, увидели, что лоб Тавиша был рассечен, – он отмахнулся, сказал, что это несущественно, и обмотал голову полоской ткани только для того, чтобы кровь не попадала в глаза; Джеб же лежал на земле, лицо его побледнело и покрылось потом. При виде него мое сердце сжалось, однако Каден заверил меня, что рана была не смертельной. Лошадь Джеба сбросила его, когда на нее обрушился удар меча, и он просто вывихнул плечо. Когда рубашку Джеба разрезали, чтобы осмотреть его, он вздрогнул.
– Это была моя любимая рубашка, дикари, – произнес Джеб, пытаясь улыбнуться, однако дыхание его было затрудненным, а на лице отражалась лишь мука.
Я опустилась рядом с ним на колени и пригладила его волосы.
– Я куплю тебе еще дюжину, – пообещала я.
– Из крувасского льна, – уточнил Джеб. – Он самый лучший.
– Хорошо, из крувасского льна.
Он скривился и бросил взгляд на Рейфа.
– Давайте уже, не тяните.
Но мы все глазели на его плечо. Это был не просто вывих. Внутри точно что-то разорвалось. Кожа опухла и стала фиолетово-синей, а из предыдущей раны, которую когда-то зашил Тавиш, снова шла кровь.
Тавиш кивнул Оррину и Кадену, чтобы они подержали Джеба, пока Рейф вправлял ему руку – в сторону и немного вверх, а затем резко дернул. Крик Джеба прокатился мощным и гортанным эхом по всей долине. У меня свело живот. Он не открыл глаз после, и я уже решила, что он потерял сознание, но, когда его дыхание восстановилось, Джеб поднял на меня глаза и заявил:
– Ты этого не слышала.
Я промокнула ему лоб.
– Я не слышала ничего, кроме того, что какие-то дикари сорвали с тебя отличную рубашку.
Мы соорудили перевязь для его плеча из плаща мертвого рахтана, а потом помогли Джебу сесть на одну из венданских лошадей: его собственная теперь лежала убитой на дороге, избавленная от седельных сумок. С головы до пят забрызганные кровью, мы снова пустились в путь. Гриз опять зажимал раненый бок, и я опасалась, что у него разошлись швы. Мертвые рахтаны остались валяться на поле битвы в беспорядке, являя собой жуткую картину растерзанных тел, некоторые из которых были лишены своего имущества. Когда мы снимали с трупов необходимые нам предметы, я почувствовала себя падальщицей – такой же, каких боялись Годрель и Морриган. И я молилась, чтобы в очередных руинах не затаились новые рахтаны.
Мне начинало казаться, что мы уже никогда не выберемся из этого ада.
Я разрыдалась и упала на колени, не в силах более продолжать этот путь…
