До сих пор ощущаю дискомфорт, который мне пришлось испытать при встречах с этим человеком. Придя на работу, внезапно я получала из регистратуры сообщение: «Вас срочно ищет Чернов». Я начинаю судорожно перебирать причины, по которым я никак не достойна вступать на почётный путь кандидата в члены КПСС, не желая обидеть этого седовласого человека, который, к тому же, хорошо относится к моему отцу. Вступать с Черновым в политическую полемику я считала неуместным. Человек он, к тому же, был недалёкий; и единственный тезис, который мог безобидно был принят им – «я не доросла до этого». Правда, раз от раза Чернов становился всё настойчивей в своих попытках приписать меня в стажёры на членство в коммунистической партии. Как всегда – помог случай. Я ушла из поликлиники на специализацию в республиканскую больницу и таким образом навсегда избавилась от этих неприятных для меня встреч.
Боренька, Борис Абрамович Рачинский, появился в моей жизни давно. О его существовании я знала с детства, и он относился к многочисленной дальней родне. Лишь недавно, в последний приезд Бореньки в Израиль, мне удалось уточнить детали родственной связи. Боренька происходил из украинской – конотопской родни.
Родился он в 1922 году от довольно престарелого отца. Отцу было 53 года, он овдовел, и на момент женитьбы на Боренькиной матери имел двух взрослый дочерей – 16 и 17 лет. По рассказам моей матери, Боренька, его сводные сестры, мать и отец были бедны, но Бориного отца, Абрама, часто забирало ГПУ на несколько дней, но потом всегда отпускали. Причину столь пристального внимания со стороны «Органов» мать объясняла надеждой этих самых «Органов» найти припрятанное Абрамом золото.
Боренькин отец и мой дедушка Хаим, который умер задолго до моего рождения, были родными братьями. Как оказалось, Боренькин отец и мой дед принадлежали к громадному срезу российских людей, которые входили в категорию «лишенцев». Лишенцы – лишённые Советской Властью своего имущества и избирательных прав, но ещё не расстрелянные в двадцатых- тридцатых годах прошлого века. Их расстреляют немного позже -в 1937-м и 1938-м. Они продолжали своё жалкой существование в Стране Советов, не пользуясь никакими правами.
Борин отец Абрам, успел пожить довольно хорошо – сначала, в молодые годы, он был управляющим имения помещика -и по совместительству художника – Николая Ге. Там Абрам подружился со многими художниками и писателями того времени, которые приезжали в имение. Но потом открылась предпринимательская жилка, он стал владельцем нескольких заводов по производству металла. Абрам не смог получить хорошего образования, но владел письменностью, знал несколько языков. С воцарением большевиков, из преуспевающего владельца фабрик Боренькин отец превратился в нищего, лишенного средств к существованию.
Периодические посещения сотрудников ОГПУ и позднее НКВД были вызваны неугасающим желанием этой организации получить от Бориного отца якобы припрятанные им, несуществующие драгоценности и золото. Обыски и пребывание в ОГПУ или НКВД ни к чему не приводили, и Авраам возвращался домой. В конце концов его оставили в покое и дали ему умереть своей смертью задолго до прихода на Украину немцев.
В отношении моего деда Хаима, который также оказался лишенцем – Боря говорил о нём с некоторым презрением, так как имущество, которым владел мой дед, не входило ни в какое сравнение с имуществом Бориного отца. Речь шла о компании по извозу, – и не более того.
