Нет, ну. Где справедливость, спрашивается?!
А я отвечу! Нет ее!
Так вот. Стоило мне выйти, такой красивой, из подъезда, как тот самый вышеупомянутый урод на черном «Лексусе» (да, да, я успела заметить, пока стирала грязную воду со своего лица) окатил меня ― слава богу, успевшей все же чуть нагреться, ― той самой водой из грязной лужи.
И даже не остановился. Овец этакий!
Как сказал бы, а еще не упустил бы момент громко расхохотаться над своей же шуткой, мой папочка:
― Какая машина, такой и владелец.
А еще обязательно процитировал старый бородатый анекдот:
― Дорогая, я назвал нашего кота Лексус.
― Ты д-дятел?
― Нет. Но зато теперь у нас будет свой Лексус.
― Угу. И дятел.
Так вот. Тот урод и есть тот самый д-дятел! Машину купил, а ездить так и не научился.
Блин!
Алинка с непроницаемым лицом ― ага, она может, ― выслушала историю моего приключения и, не сдержавшись, громко расхохоталась и даже не дернулась от моего обиженного тычка в бок.
Отсмеявшись, подруга улыбнулась:
— Не повезло тебе, Ларка.
Она, хитро прищурившись, развела руки в стороны, предварительно отскочила, зараза такая, и ехидно пропела:
— Ну, не все ж коту Котиковой Масленица.
Я возмущенно открыла рот, собираясь поинтересоваться: «И где ж у меня, интересно, была эта самая Масленица?», как Алинка, посерьезнев, произнесла:
— Но то, что ты опоздала именно сегодня… Ох, Лара… Тут такое.
Мы, уже чистые и переодетые, – слава богу, у подруги нашелся подходящий рабочий костюм, ― подходили к приемной, моему непосредственно рабочему месту, когда оттуда раздался гневный вопль моей родительницы.
Мы с подругой замерли на полушаге, а я недоуменно посмотрела на чуть приоткрытую дверь, не понимая, что могло вывести из себя железную и сдержанную леди Котикову, которая и кричала-то крайне редко.
Очень редко.
Ей просто этого не требовалось. Один взгляд серых глаз ― и любой поставщик или заказчик, будь он мужчиной, терялся как маленький мальчик, а если женщина, то… хи, тоже.
Сглотнув от плохого предчувствия, с опаской посмотрела на подругу. Она, встретившись со мной взглядом, прошептала:
— Собственно, это то, что я хотела сказать.
— Да как он посмел?! — рычала моя матушка.
— Лизавета Михайловна, ваш муж имел на это полное право, — мямлил главный юрист нашей корпорации ― Лисанов.
— Да что ты?! — съязвила маман. — Это семейный бизнес! А ты что молчишь, Даринков, а?! Язык в жо… засунул и думаешь, тебя все это обойдет?
— Я не думаю, — спокойно ответил Даринков, глава безопасности «КотоффИнкорпорейшен». — Я…
— Я, я, головка от… сам знаешь чего! — ехидно-зло передернула матушка. — Да ты вообще никогда не думаешь! Вот тебе и я! Как мы могли такое допустить? Как?!
— Что происходит, Алина? — тихо спросила у подруги, с опаской подходя ближе к двери приемной.
— Вон! — неожиданно рявкнула мать.
И только я успела отскочить в сторону, как двери широко распахнулись, ударившись о стенку, и меня чуть не снес с ног бледный и взъерошенный Лисанов. Только и успела утащить подругу за локоть и прижать к стене, а то пришлось бы скорую помощь вызывать или МЧС, чтобы нас от пола отодрать.
За ним спокойной походкой и с каменной маской на лице вышел Даринков, осторожно прикрыв за собой двери.
Вот кто всегда само спокойствие и невозмутимость ― Даринков.
Обернувшись, безопасник подмигнул бледной Алинке, со всей серьезностью обратившись ко мне:
— Мне жаль, что так получилось, Илария Владимировна, действительно жаль.
