И тут, среди этого шороха, скрежета и сопения, среди рыданий и молчаливого отчаяния, заиграла знакомая мелодия. Глеб скосил глаза. Пальцы до сих пор судорожно сжимали телефон. Ну и идиоты. Могли же позвонить, позвать на помощь.
На экране высветился незнакомый номер. Глеб нажал на кнопку приема вызова и поднес смартфон к уху. Огромная тень затрепетала, раздалось грозное шипение.
– Глеб, добрый день. Извините, что беспокою. Могу я сейчас подойти к вам в офис?
– Лиза, – Глеб старался, чтобы слова не прерывались стуком зубов друг о друга. – Лиза, я в подвале.
– Где?
– В подвале, Лиза. Дверь захлопнулась. Я вас умоляю, Лиза, – он чуть было не всхлипнул.
– Я как раз рядом. Подождите-ка.
За изгибом коридора заклокотало, тень отпрянула. Тут же входная дверь распахнулась, и Глеб повалился спиной на ступени. Зариб одним прыжком оказался наверху и скрылся из виду.
Глеб уставился на Лизу. Та тоже смотрела на него, и на лице ее читалось искреннее недоумение.
– Тут не заперто. Наверное, сквозняком прикрыло.
– Закройте скорее! – взвизгнул он.
Лиза прижала дверь и всунула замок в обе пазухи. Защелкнула.
– А что вообще произошло? Мне звонила бабушка. С потолка снова капает. Давайте вместе к ним сходим?
Глеб кое-как поднялся. Колени предательски подогнулись, но все же он устоял. Дневной свет ослеплял. Запах проклятой черемухи истязал виски.
– Сначала к деду в трениках, – прохрипел он.
– К кому?
– К этому, к Иванычу, – сжавшимся от страха легким не хватало кислорода, голова кружилась, в горле саднило.
– Трофиму Ивановичу? – Лиза наклонилась к нему, заботливо положила руку на плечо.
– Ага, – от ее прикосновения полегчало. – Он знает про… – Глеб закашлялся на полуслове, махнул рукой на дверь, – про это все.
* * *
Трофим Иванович открыл быстро, словно караулил под дверью. Но Глебу было все равно, хоть бы и караулил.
– Дайте воды, – попросил он, как только вошел.
Лиза застенчиво осталась стоять в коридоре.
– На кухню давай, – дед махнул рукой. – Лизонька, и ты проходи.
В тесной кухоньке они расположились за столом. Трофим Иванович хлопотал между плитой и комодом, Лиза тихонько сидела на табурете в уголке, а Глеб пялился в стену. Видавшие виды обои в синий цветочек кое-где покрылись подтеками жира. Дверь на балкон шевелил сквозняк, он же приносил странное гулкое постукивание, словно сталкивали две пластиковые бутылки.
– Вот тебе чай. Пей, – дед поставил перед ним кружку пахнущего мятой чая и подпер балконную дверь табуреткой. Сел сверху.
Глеб залпом осушил кружку и спросил без обиняков, напрямую:
– Что за херня? – он искренне считал, что находится не в том состоянии, чтобы нежничать и любезничать.
Лиза изогнула ухоженные брови, но промолчала, пригубила из своей чашки.
– Ааа, ходил-таки в подвал. – Трофим Иванович прищурился. – Ну как тебе Мать?
– Обосраться.
Хозяин залился хриплым смехом.
– А ну как зазря ее Олечка откармливает?
Глеб заметил, что сегодня Трофим Иванович был мало похож на того хмурого, задумчивого деда в трениках. Старик был весел и болтлив, словно всю жизнь ждал, когда к нему ввалится такой вот Глеб.
– При чем тут мусоропровод?
– Так подвал закрыт, вот она и скидывает выварень по трубе.
– Зачем она это делает?
– Олечка? – Переспросил Трофим Иванович. – Так она с детства с головой не дружит. А три года назад у нее мать умерла. Весь дом тогда выдохнул. Ведьмой слыла, – дед понизил голос, наклонился. Волосы на его макушке смешно раскачивались, вторя сквозняку. – Ела крыс. Поговаривают, не только их. Бывало, пойдет дворник в подвал, а она там. Потом и ходить перестали.
