Вот только мне было не смешно, я не могла сказать то, чего он ожидал.
— Может, объясните, какого черта здесь происходит? — все же спросила его.
В зеленых глазах мужчины сверкнула слеза, которую тот резко смахнул.
Он выпрямился, поправил чуть съехавший камзол и, поджав губы, не давая никаких разъяснений, покинул комнату.
Я осталась одна.
— Эй! — крикнула в сторону двери. — Это невежливо!
Но меня если и слышали, то не спешили показывать хорошие манеры.
Понимая, что предоставлена сама себе, попыталась встать с кровати.
Очень медленно переползла к краю, опустила ступни и вначале села. Тело слушалось плохо, все вокруг кружилось.
С опорой на старинный комод я все же встала на ноги.
Двигаясь очень медленно, буквально по стеночке добралась до окна. Нужно взглянуть на мир снаружи, прежде чем окончательно осознать …
— Кажется, я видела такое в фильме, — пробормотала вслух. — Там перевоспитывали мажора, сделали холопом.
Вот только если в фильме была логика и цель, то в происходящем со мной ее не наблюдалось.
Перевоспитывать сироту вряд ли нужно, тем более помещая в практически царские условия.
Я не идиотка и успела понять: эти люди — мужчина, женщина и мальчик — точно не крестьяне, и комната с расписным интерьером находилась явно не в захудалом домишке на краю деревни.
Добравшись до окна, отдернула тяжелую портьеру, чтобы выглянуть наружу.
Беглый осмотр округи дал понять только то, что я находилась на втором этаже достаточно большого дома с очень ухоженным садом.
Об этом своим видом намекали аккуратные кустики роз и яркие клумбы.
Все уличное великолепие окружал кованый забор, за которым виднелись другие постройки: конюшня, скотный двор, какие-то сараи. В той части суетились люди в простых одеждах, видимо работники.
— Прекрасно, есть два варианта: либо я действительно в средневековье, — саркастично выдала я себе под нос, — либо, что более вероятно, сошла с ума и брежу где-то в больничной палате.
Причем последнее многое бы объяснило. Например, даже то, почему я так плохо передвигаюсь — наверняка меня держат в смирительной рубашке и под препаратами…
В этот миг двери вновь открылись.
Я вздрогнула и обернулась.
Теперь на пороге стояли трое.
Станислав, мальчишка и незнакомый старик. Он напомнил древнего мудреца, сошедшего со страниц сказок о звездочетах. Разительно отличалась и его одежда — походный плащ до пят, почему-то мокрый. Можно подумать, гость стоял под проливным ливнем, однако за окном светило яркое солнышко и до самого горизонта не виднелось ни одной тучки.
— Это она? — спросил старик скрипучим голосом, делая шаг в комнату.
— Да, — скупо ответил Станислав. — Но уверен, вы зря прибыли, магистр Стефаниус. Эмма всегда отличалась фантазией в своих выходках. Эта очередная из них, поиграет в «переселенку» и прекратит. Вам ли не знать девичью строптивость, она просто не хочет замуж. Уверен, вы можете возвращаться обратно.
Старик остановил его жестом.
— Я сам разберусь, — отрезал он. Станислав умолк и грозно зыркнул на мальчишку. Старик же медленно продолжал приближаться, но разговаривая при этом не со мной. — Мишель, ты верно сделал, что вызвал меня. Очень отрадно понимать, что ты осознаешь все последствия, в отличие от отца и матери. Спрятать переселенку — может стать смертельно опасной затеей.
Старик остановился в метре.
Не спешил садиться в кресло и не спешил говорить.
Мне же становилось все труднее держаться на ногах, пришлось крепко вцепиться руками в подоконник, чтобы не рухнуть.
