Очевидное-Невероятное - страница 24

Проговорим ситуацию ещё раз – от начала и до конца! Я думаю, не повредит?

– Не повредит! – согласились члены Консилиума вразнобой.

– Тогда, погнали, – сказал Василий Васильевич, покрутив головой вправо-влево. Вправо-влево. За ним и я. Разминка такая – всем советую. – Как почивали-с, Зигмунд Фрейдович?

– Для человека в моём положении, – сказал я, стараясь держаться, как можно свободнее, – лучше не бывает!

Голову вверх-вниз, вверх-вниз!

– Отлично, – сказал Василий Васильевич, – а что это за положение такое, позвольте полюбопытствовать?

Члены Консилиума одобрительно загудели.

– Я ведь говорил уже Важному Специалисту: у меня «Я» убежало!

– И что? – встрял в беседу юркий. – Подумаешь, потеря! У моей жены вон молоко вчера убежало и что?

Ему сделали знак – мол, ты чё, вообще спятил: говоришь такое! Но юркого это не смутило, он тут же показал жестом: мол, сам знаю, отвяньте!

И снова за своё:

– Вот вы сидите теперь против нас, отвечаете на наши вопросы, отвечаете внятно, не пыжась! И ведёте себя адекватно. А это что значит? Значит, ничего страшного с вами не произошло. Ну, так ведь?

– Логично, – вынужден был согласиться я.

Тут мы вместе: я и Василий Васильевич сделали несколько круговых движений головой – до хруста в позвонках. Юркому пришлось терпеливо ожидать завершения процедуры

– Значится, всё зашибись, верно? И мы всецело и трезво можем на вас рассчитывать?

– Можете, – сухо пообещал я.

30.

– Мне показалось, вы кого-то искали взглядом? – обратилась ко мне женщина с присобаченным к маленькой голове огромным шиньоном. – Я права?

– Логично, – снова сказал я.

– Собутыльника потеряли?

Я кивнул.

– Воблина Викентьевна, ну зачем вы так, в самом деле?

Человек-лев поменял дислокацию, встал со своего и места и картинно оседлал уголок стола.

– Заболел ваш Добрыня Никитич, голубчик! Это я ещё мягко выражаюсь. Выпил вчера литр ментолового спирта и как говорится: не жди меня, мама! Да-да. Именно! Еле откачали его. Хорошо, физические параметры – ё моё, не то бы вынесли вперёд ногами!

– Вынесли, ща-ас… – не сдержался любитель мяча. – Такого ещё поди подними!

– Ну да… – Василий Васильевич на секунду-другую сбился. – Да… Именно… А ведь мы делали на него ставку! Открытый, общительный – такой, знаете ли, чувашский богатырь. Слегка – недотёпа, чуть-чуть – герой, но всегда готов

протянуть руку помощи! Одним словом, свой среди чужих, чужой среди своих! Да-с…

В разговор, наконец, вступил четвёртый ангел – самый молодой из них. Молодой, да, видно, ранний. Говорил, будто милостыню протягивал.

– Позвольте, Василий Васильевич?

– Да-да, Густав Карлович, пожалуйста…

«Ну, если Густав Карлович, – подумал я, – то это уж точно добра не жди!»

И почему я так подумал?

Юркий, меж тем, вытащил откуда-то мяч и давай катать его по столу.

Коллеги сначала завороженно наблюдали за манипуляциями коллеги и только после оклика главного сделали вид, что это им вообще неинтересно!

– Семён Семёныч! – Василий Васильевич вернулся на место и отобрал у проказника мяч. – Ну, зачем же на столе, голубчик? Если уж совсем невтерпёж, шли бы вон под щит! Мы вас слушаем, Густав Карлович!

Мы, главное! Нет, вы слыхали? А я тут что, для мебели?

– Значит, смотрите, что у нас получается…

Как он выглядел, этот Густав Малер? Малер – это композитор такой, великий! А этот Густав – его полная противоположность! Наверное, если нигде не сгодился, самое лучшее – подать заявку на членство в каком-нибудь Почётном Комитете. Или Ассоциации.