– Нет, я хочу открыть свою тату-мастерскую.
– Это круто!
– Да, но на это требуются деньги. И поэтому я здесь. А ты?
– Честно тебе скажу, я понятия не имею, что здесь делаю.
Мы оба начинаем хихикать, как подростки. Я поднимаю глаза и сталкиваюсь со взглядом Тристана. На секунду мне кажется, что сейчас нас отчитают. Но он только растягивается в улыбке и подмигивает мне, а затем снова погружается в работу.
Я ловлю себя на мысли, что мне правда хочется узнать, кто такой Тристан Ревиаль.
Ближе к вечеру, когда все блюда протестированы, ошибки исправлены, а шеф-повар доволен, все начинают расходится. Мы с Эммой задерживаемся в раздевалке.
– Ты едешь домой? – спрашивает она, снимая китель и распуская волосы.
– Да. – на выдохе отвечаю я.
– Чего ты так боишься, не пойму?
– Что если я ему откажу, а он решит расстаться со мной?
– И?
– В смысле и?Мне придется возвращаться в Нью-Йорк.
Она хмурится, бросая на меня странный взгляд.
– То есть ты здесь только из-за Шона?
– Ну, да.
– У вас одни легкие на двоих, что ли?
– Нет.
– А сердце? Одно на двоих?
– Нет.
Она кладет руки мне на плечи и заглядывает в глаза.
– Тогда отсоединить от него уже, Дана, и начни дышать самостоятельно.
Забирая сумочку из шкафчика, она закрывает его, и целуя меня в щеку, уходит. А я так и остаюсь стоять там.
Как можно вот так просто бросить человека, который на протяжении шести лет был в твоей жизни, поддерживал тебя, любил?Я не имею права причинять ему такую боль. Не после всего, что он для меня сделал.
Выхожу на улицу, вдыхая ночной воздух, впитывая городской шум.
– Дана. – окликает меня знакомый голос, и я оборачиваюсь.
Тристан сидит за столиком у ресторана с бутылкой вина и пустым бокалом. На нем все еще черная форма шефа.
– Составишь мне компанию? – спрашивает он, слегка склоняя голову набок.
Первым делом хочу отказаться, но в итоге присаживаюсь на стул, напротив него.
– Будешь? – придвигает он пустой бокал.
– Можно. -киваю я. – Но только немного.
Короткая улыбка появляется на его губах, и он наливает мне вина.
– Запомнила меню?
– Да.
Его брови взлетаю вверх.
– Правда?
– Зачем спрашивать, если не веришь?
– Сорок основных позиций?
– Угу. – отпиваю вина, а он делает глоток прямо из бутылки.
– Впечатляет.
– У меня хорошая память. Единственное, что не могу запомнить – это дорогу.
– В смысле?
– Ну, скажем так, я частенько теряюсь в пространстве и могу легко заблудится.
– Очаровательно.
– Мои родители бы с тобой не согласились.
Его взгляд снова изучает меня. И мне кажется, он один из тех людей, что не осуждают других.
– Почему приехала в Париж? – вдруг спрашивает он.
– Моего парня сюда перевели по работе, а я приехала с ним.
– Значит из-за парня?
– Вроде того.
– Это печально. – просто говорит он и делает еще глоток.
– Почему? – резко отвечаю.
– Потому что в Париж стоит ехать за мечтами.
– А я думала, все сюда едут из-за любви.
– Ну, ты ошибалась.
Мне нечего на это ответить. Так что я просто залпом выпиваю весь бокал. Он молча показывает на вино, якобы спрашивая – "еще"?
– Да, давай.
– О чем ты мечтаешь, Дана Эдвардс?
Я немного подвисаю вместе с вопросом между нами, и он добавляет:
– О человеке многое можно сказать лишь по его мечтам.
– Честно говоря, я никогда об этом не задумывалась. – признаюсь я. – С детства родители готовили меня к тому, чтобы стать врачом. А я пыталась угодить им.
– Значит, ты хотела воплотить мечту родителей?
– Просто хотела, чтобы мной гордились.
