– Нет.
– Почитай. Оружие куётся по меркам его ладони. Так уж принято. Вот его ладонь!
Кузнец вынул из кармана тонкую палочку, чуть подлиннее ладони Ривелсеи. Она вся была покрыта мелкими точками и отметками.
– По этой штуке мы выверяем длину. Меч в длину должен содержать в себе ровное количество ладоней, допускаются лишь половины и четверти. Это значит, что он будет удобен. Поэтому наши мечи – лучшие.
– Я не сомневаюсь, – улыбнулась Ривелсея. – «Союзника» возьму. Спасибо.
– Бывай, – сказал кузнец. – Понадобится ещё – заходи.
– Зачем мне ещё? Я же не торговец оружием.
– Мало ли. Потеряешь, – кузнец опять усмехнулся.
– Если что, зайду.
Они распрощались, а Ривелсея шла и думала, каким надо быть идиотом, чтобы потерять свой меч.
Вечером в дверь комнаты Ривелсеи постучали. Так сильно, как могут только ратлеры. Открыв её, Ривелсея увидела высокого мужчину, который вошёл и торжественно протянул ей две вещи: аккуратно сложенный лист бумаги и меч, а также выдал десять золотых монет, фиолетовую накидку и ратлерский плащ. Отдав эти вещи со словами: «Дары ратлерского клана, храни бережно, пользуйся разумно», посланник удалился. Ривелсея тут же развернула карту. Было сразу видно её ратлерское происхождение. Чёрным цветом были изображены крупные центральные города Невильн, Келдар и Анрельт, зелёными кружками в огромном множестве отмечены средние и мелкие поселения, синими нитями струились реки, белыми – дороги. Серым цветом была показана пустыня, и в центре её ярким синим пятном была начертана Цитадель Порядка. Ривелсея быстро отыскала деревню Липенцы к югу от Невильна, на реке Келиро́н. Великий Келирон вытекал из незаметного родника на равнине Чистозёрной далеко к югу от Анрельта, тёк слабым ручейком на север, вбирал потом в себя Авеи́р, впадавший в него с запада; у города Невильн, как раз недалеко от деревни Липенцы, в него впадал Нирио́н, быстрая и смелая речка, которая имела своё начало в знойной пустыне, но никогда не пересыхала; потом он делал огромнейшую петлю по Великой Лесной равнине, служа при этом границей действительно густого бескрайнего леса, который стоял стеной на его правом берегу, и редколесья на левобережье; затем круто заворачивал на юг и впадал, наконец, около Келдара в огромное озеро Келер. Ривелсея видела Келирон один раз, по пути в Цитадель, осенью, когда его воды холодны и темны. Был мелкий дождь, тысячи кругов расходились по воде, и взгляд терялся на этой бескрайней водной глади, простирающейся до самой границы взгляда, затуманенной дождём. Переправа, как показалось Ривелсее, была очень долгой (не было никогда, да и не могло быть мостов через Великий Келирон, ибо он слишком широк и глубок), лодочник грёб медленно, и хотя он ничего не сказал и только кивнул, приняв от Ривелсеи сорок пять серебряных монет, но несколько раз он смотрел на неё так, что, казалось, спрашивал: «И куда это ты намылилась, девочка?» Действительно, большинству людей не для чего пересекать Келирон: все три крупных торговых города находятся внутри его огромной петли, а по ту сторону поселений находилось значительно меньше и больше было диких, незаселённых мест. Ривелсея сильно продрогла на холодном осеннем ветру во время переправы, и Келирон ей не понравился. Она часто вспоминала его только во время своего перехода через пустыню, когда в сознании существовало только слово «вода». А Келирон – это целое море воды, воды, той воды, без которой было так тяжело.
