– Если найдете открытку и окажется, что она от Флореса, буду вам признательна, если вы пошлете ее мне. Я верну ее вам. Я передам вам текст со своей контактной информацией.
– С какой стати мне посылать вам открытку?
– Я расследую смерть священника, идентифицированного как Мигель Флорес.
Мутная пелена рассеялась, взгляд черных глаз прояснился.
– Мигель? Мигель умер?
– Мужчина, идентифицированный как Мигель Флорес, умер этим утром.
Старик наклонил голову и что-то зашептал по-испански. Ева решила, что это молитва.
– Примите мои соболезнования.
– Он был молод, полон энергии… Он был умен, часто сомневался в себе. Пожалуй, слишком часто. Как он умер?
– Он был убит.
Родригес перекрестился, потом сжал в кулак распятие, висевшее у него на шее.
– Значит, он сейчас на небесах.
– Отец Родригес, у Флореса был серебряный медальон со Святой Девой Гваделупской?
– Я не помню. Но я помню, он всегда носил небольшой медальон со святой Анной в память о своей матери. Ее убили, когда он был совсем маленьким.
– У Флореса был знакомый по имени Лино?
– Лино? Здесь такое имя не редкость. Возможно, он кого-то знал.
– Спасибо, святой отец. – «Гоняешься за своим хвостом, Ева», – сказала она себе. – Спасибо, что уделили мне время.
– Молодой Мигель отправился на небеса, – пробормотал Родригес. – Надо написать монсеньору Куилби.
– А кто это?
– Спонсор Мигеля. Можно сказать, его наставник. Он должен об этом узнать… Ах да, он же умер… Да, давно уже умер. Значит, некому писать.
– Где Мигель познакомился с монсеньором Куилби?
– В Нью-Мексико, когда он был ребенком. Монсеньор позаботился, чтобы Мигель получил хорошее образование, сам подготовил его к рукоположению. Он был духовным отцом Мигеля. Мигель часто вспоминал о нем, надеялся заехать к нему во время своих странствий.
– Он был жив, когда Флорес взял академический отпуск?
– Да, но при смерти. Отчасти поэтому Мигель и хотел уехать. Отчасти поэтому у него и случился кризис веры. Я должен пойти помолиться за их души.
Родригес так внезапно оборвал разговор, что Ева заморгала.
Письма из Нью-Мексико, духовный отец, умирающий в Нью-Мексико… Можно биться об заклад, Флорес нанес визит Куилби во время своего академического отпуска.
И куда же отправляются священники, когда умирают?
Более содержательный разговор состоялся у Евы с сестрой Патрицией, лечащим врачом Александра Куилби в последние дни его жизни, протекшие в доме престарелых «Добрый пастырь».
Пока Ева осмысливала услышанное и делала пометки, в кабинет ввалилась Пибоди и вскинула руки вверх.
– Я тону в канцелярской пыли. Захлебываюсь, выбиваюсь из сил.
– Держись. Где зубные снимки?
– Завязли в проклятой канцелярщине. Я нашла дантиста, но дантист заодно оказался дьяконом и просто хреном. По всем трем измерениям. Он не даст нам записи без одобрения епископа.
– Получи судебное предписание.
– Я над этим работаю. – Опять Пибоди вскинула руки. – Неужели ты не видишь мозолей? Эта зубная фея связана с церковью, а у судей коленки слабеют, когда вмешивается церковь. Наш объект мертв, он официально опознан. Никто не хочет выкладывать зубные снимки, пока этот парень – епископ – не даст свое благословение или что-то в этом роде. С зубными снимками в Нью-Йорке та же история.
– Ну так поговори с епископом, пусть даст разрешение, или как оно у них называется…
– Ты что, не видишь, я истекаю кровью? – Пибоди указала на свои кроваво-красные кроссовки на воздушной подошве. – Я добралась до помощника епископа, и это была кровавая битва с множеством жертв. А результат один: я должна подать прошение в письменном виде, причем в трех экземплярах. Епископ рассмотрит прошение и объявит о своем решении в десятидневный срок.
