– Очевидца моего позора? – рявкнул император, приближаясь к Стратусу.
– Выслушай, – невозмутимо повторил тот.
Хордрон коротко выругался, рухнул на трон, сделал знак рукой. Принц повернулся к солдату, пристально посмотрел в его бледное – даже по дафиаркамским меркам – лицо.
– Докладывай, – приказал он.
– По прибытии в Форниэл мы застали город пустым, – начал гонец. – Нэскайлардцы бросили всё и просто ушли. Мы заняли крепость, разбили полевой лагерь. Послали гонцов в ставку маршал-командора в ожидании приказа выдвигаться на столицу. Через четыре дня заболели первые солдаты. Через семь дней – половина строевого состава, через десять заразились все. Южане отравили воду – когда медики настояли на проверке колодцев, мы вытащили из каждого по дохлому пуину. Отравили они и вино, и запасы пищи, которые оставили в замке. А жара быстро разнесла заразу.
– Каковы потери? – спросил Стратус.
Император покривился, но промолчал. Он не считал потерями этот глупый урон. Потери допустимы лишь в бою. Принц считал иначе. За девять лет походной жизни он видел тысячи смертей. Любая смерть, ослабляющая армию – это потеря.
– Когда я покидал Форниэл по приказу генерал-командора Ронвуса, погибло около пяти тысяч солдат, – отчеканил гонец. – Но люди продолжали умирать. Думаю, сейчас потери ещё больше.
Голос его не дрогнул, однако Стратус понимал, чего стóит ему спокойный ровный тон доклада. Хоронить своих товарищей, мучаясь от боли и слабости… Сжигать новые и новые тела по дикому, варварскому южному обычаю, оправдывая себя, что лишь так можно остановить заразу… Такое способно сломать любого.
– Есть потери среди командного состава? – спросил принц.
– Да, ваше высочество.
Стратус не стал уточнять. Он решил, что спросит позже, после аудиенции. В составе третьей армии в Фольнард отплыл и корпунарий Эбурн Антор, отец Дариния. Дариний возмущался перед отплытием, говорил, что молодёжь оставили в Дафиаркаме назло, потому что отцы решили укрепить и без того бесспорную свою славу и доблесть победой над южанами. Отец тогда отвесил ему подзатыльник, не постеснялся подчинённых и даже наследника престола. Правильно сделал. Сыновья непочтительность – позор для воина. Что бы сказал Дариний теперь?
– Какова ситуация на фронте у Орниана? – подал голос молчавший до этого император.
– Орниан пока держится. Сейчас у города сосредоточены силы первой и второй армии. Маршал-командор прогнозирует скорую победу, но в связи с заминкой у Форниэла ждёт ваших указаний.
Хордрон махнул рукой. Солдат ударил кулаком по груди и покинул зал. Принц проводил его долгим взглядом.
– Отговорки, – мрачно проговорил император. Он вновь вертел в руках измятое послание, что министр с поклоном передал ему.
– Не думаю, отец, – сказал Стратус. – Он действительно перенёс болезнь, это видно.
– Да плевал я на него и его болезнь! Сентариус слишком осторожничает! Две мои армии не могут взять одну паршивую крепость? Они давно должны были стереть Орниан с лица земли! Проклятые южане – за что они так яростно сражаются, если король мёртв?
Он опять отшвырнул бумагу, гневно взглянул на военного министра. Тот сглотнул, приняв риторический вопрос правителя на свой счёт.
– Месть, мой император? – неуверенно предположил он.
– Сентариус ждёт указаний. – Принц поднял многострадальное послание. – Направить войска на Санвентум, чтобы нэскайлардцы не ударили с тыла, или дожимать Орниан.
