И я, действительно, не увидел его, зато заметил Испанца, который с хищной улыбкой на устах танцевал с фигуристой человеческой женщиной, ужасно напоминающей ту метёлку из столовой Лесинска. Надеюсь, охотника не переклинит и он не потащит её в укромный уголок, чтобы придаться там разврату, а то подобная выходка может выйти всем нам боком. Но, наверное, мне не стоит переживать по этому поводу. Испанец всё же не так глуп.
Между тем звуки вальса отжили своё, и оркестр замолк, дав посвящённым возможность перевести дух, а потом музыканты грянули с новой силой и после каждой паузы между танцами добавляли и добавляли темпа и экспрессии.
Параллельно с этим в зале постепенно приглушали свет, а официанты в масках начали разносить красное вино в бокалах, стилизованных под человеческие черепа.
Понятное дело, что народ через какое-то время поднакидался, из-за чего стали звучать взрывы пьяного смеха, который издавали всё больше и больше распаляющиеся посвящённые.
А ещё через пару десятков минут пиджаки полетели на подоконники, а воздух пропитался ароматами разгорячённых тел и елея, который зажгли в бронзовых чашах, появившихся на столах. И обстановка стала ещё сильнее напоминать бал у сатаны.
К этому времени оркестр истошно громыхал уже что-то истинно дьявольское: неистово трубили духовые, противно скрипели скрипки и звенели тарелки. Всё эти звуки складывались в чудовищную какофонию, пробирающую до самых печёнок. И, наверное, обычный разумный мог танцевать под такое только на заре первобытно-общинного строя в пещере возле костра, празднуя поимку мамонта. Но посвящённым, кажется, было всё равно. Они, издавая гортанные возгласы, отплясывали так, что аж позвякивали люстры, поддерживающие в зале таинственный полумрак, в котором мне, порой, мерещились горящие огнём глаза. Кажется, это нелюди не могли сдержать своей истинной сущности. Они же, по сути, выделывали танцевальные па среди своей излюбленной закуски.
Как бы монстры совсем не потеряли головы и не набросились на разумных. Хотя, конечно, вряд ли они сделают это, ведь здесь не простые горожане, а посвящённые, а ими так просто в таких масштабах не разбрасываются.
Такие мысли чуть успокаивали меня, но мои нервы всё равно были натянуты до предела. Я ощущал себя овечкой в своре волков. Одним из немногих вменяемых среди психов, вырвавшихся из палат и закативших вечеринку. Мне казалось, что разумные вот-вот начнут сдираться с себя одежду и сливаться в похотливый клубок тел, стонущих в экстазе и до крови царапающих друг друга. И когда кто-то тронул меня за плечо, я подпрыгнул на месте и резко обернулся, увлекая за собой мокрую как мышь Ленку, которая продолжала танцевать со мной. Но это оказался всего лишь охотник, который демонстративно держал в руках платок.
В следующий миг он посмотрел на меня знакомыми глаза, в которых отражалось пламя елея, полыхающего в чашах, и произнёс запыхавшимся голосом Клима:
– Пора… кхам… выбираться из зала и идти за оружием. Оно в подвале. Берём его и возвращаемся сюда. А сейчас мы выходим по двое-трое, используя все три выхода. Вы идете через тот, – кивнул он на ближние двери и следом уточнил: – А где Пуэрто… чёрт как же длинно… Пуэрториканец?
– Да он… – исторг я из напрочь пересохшего горла и стал взглядом искать охотника, но того не было среди колышущегося моря посвящённых. – Сейчас я его отыщу. Мы догоним вас.
