Мы вырулили на «трешку», проехали по Каширке и тормознули у входа в парк. Ты поставил мот на подножку, убрал в кофр шлемы, взял меня за руку, и мы потопали в сторону паркового кафе. Перекусив – пара салатов и не то, чтобы супер-вкусная, но в целом приличная паста – мы пошли шляться по парку. Солнце садилось за верхушками деревьев, подсвечивая листву и дворцовый комплекс золотом. Обойдя по кругу главное здание с его стрельчатыми башенками и балюстрадами – ты рассказывал историю баженовской «готики» с масонскими пасхалочками, а я пыталась увидеть красоту этого места твоим особенным архитектурным взглядом – мы углубились в сам парк. Стало темнеть, зажгись парковые фонари, осветив укромные тропы и скамейки. Мы прошлись вдоль небольшого озера, немножко потупили на лавочке. Было тихо и как-то сладко. От вечернего остывающего воздуха, от стрекота каких-то насекомых, провожающих этот теплый летний день, от яркой луны, медленно поднимающейся над кронами деревьев.
– Ну что, – ты повернулся ко мне и улыбнулся. – Еще чуть-чуть покатушек по ночной Москве?
– Да.
Я сменила музыку на лаунж. Ты, видимо почувствовав мое настроение, не стал слишком ускоряться. Я положила голову тебе на спину, закрыла глаза и представила, что плыву по воздушному течению, сливаясь с ветром, растворяясь в радости этой чудесной ночи. Было очень хорошо, хотя через какое-то время тело стало чуточку поднывать – передвигаться в позе креветки все ж таки нужно было иметь привычку. Я немножко поерзала, расправляя мышцы. Ты обернулся, вопросительно поднял подбородок. Я показала большой палец. Ты качнул головой, а потом перестроился в правый ряд, съехал с трассы, попетлял по каким-то переулкам и минут через десять притормозил у небольшого кафе.
– Кофе и домой.
– Да, кофе и домой.
Ты принес два стаканчика. Кафе с виду было очень простеньким – небольшой павильончик, пристроившийся на углу высотки на пару пластиковых столов, но кофе оказался вполне приличным. Я с удовольствием сделала большой глоток и откинулась на спинку стула, рассеяно обведя взглядом улицу. Мир вокруг безостановочно болтал – машины, деревья, люди, мотоциклы. А мы сидели и молча пили кофе. Ты смотрел на этот крутящийся и жужжащий мир. А я смотрела на тебя. И совершенно отчетливо понимала, что люблю тебя. Не влюблена, не очарована, не охвачена страстью. Нет. Я просто люблю тебя.
Ты допил кофе, протянул руку за моим стаканом. Я сделала последний глоток и отдала. Ты отнес пластик в урну, потом взял в руки шлем и взглянул на меня.
– Поехали?
– Да.
Двадцать минут, ты аккуратно припарковался у подъезда. Я сдала амуницию и куртку, поблагодарила за чудесную поездку и чмокнув тебя в щеку, побрела к подъезду. Хотелось обернуться. Но я заставила себя дойти до тяжелой железной двери под утробный рык твоего мотоцикла, выезжающего из двора. И только потом разрешила себе посмотреть вслед красным огонькам. Дура такая дура.
Поднявшись к себе, я открыла дверь и взглянула на себя в большое зеркало, висящее у меня в прихожей.
– Может быть брат прав и нам стоит с ним поговорить? – спросило меня отражение.
– Я лучше напишу, – ответила я.
И написала. Большое красивое письмо. Можно было бы это сделать совсем олдскульно и отправить через Почту России. Но тогда мое послание имело шанс дойти до тебя неизвестно когда. Или не дойти вовсе. Поэтому метод общения наших предков был апргрейджен электронной версией пересылки. Поскольку писать было жесть как страшно, я сопроводила письмо шутливой припиской о том, что ты будишь во мне литературные таланты.
