Одержимость. Переворот в сфере коммуникаций GE - страница 9

Поступать по-другому означало бы крах карьеры и полное забвение.

А тот бедный менеджер по вопросам коммуникации в свои шестьдесят был посрамлен на закате карьеры. Однажды, поздней весной 81-го, он пришел ко мне в кабинет практически в слезах. Он был похож на спортсмена, вовремя не ушедшего из спорта.

Я продержался очень долго. Но у меня не было выхода. На момент смены СЕО мне было только пятьдесят семь, и я был еще не в том возрасте, чтобы немедленно уйти на пенсию по старости. Я должен был ждать, когда меня «попросят».

И они попросили. Вежливо и красиво, как это было в традиции GE, по крайней мере по отношению к людям, которые работали при штаб-квартире.

Я вышел из административного здания, позвонил жене и отправился к своему другу, казначею компании Джиму Банту.

Удар, который я только что получил, не был неожиданностью: уже не один месяц мне это давали понять. Я давно обещал Джиму, что, прежде чем что-либо подписать, я попрошу его посмотреть соглашение.

Джим Бант – одна из самых блестящих и удивительных фигур в мировом бизнесе, настоящий знаток в сфере финансов. Ему никогда не позволили бы руководить бизнесом в GE, но Джек доверял ему аудит и анализ всех предлагаемых сделок – особенно в финансовых подразделениях. Он мог отыскать мельчайшую неточность в балансовом отчете и своим вердиктом зарубить любую сделку. Он бы за пару часов вывел на чистую воду такие компании, как Enron, Worldcom и Tyco.

На ужинах в «Бока-Ратоне» мы обычно ели заказанную Джеком рыбу-меч, цыпленка и телятину, а Бант игнорировал все это и просил принести гигантский чизбургер с картошкой фри, большой стакан молока и пепельницу. Он обычно курил на протяжении всего ужина.

А еще Джим носил кольцо с крупным розовым бриллиантом, и у него была очень привлекательная жена, такая же интересная и с такими же причудами, как он сам.

Не единожды я замечал, что Уэлч незаметно прислушивается к расцвеченным лукавыми метафорами и оригинальным юмором рассказам Джима на финансовые темы. Окончив повествование, Джим обычно выходил покурить, а Джек, посмеиваясь и покачивая головой, оставался сидеть. Однажды он заметил, что тому, кто думает, будто GE – это кучка напыщенных зануд, надо хотя бы пятнадцать минут послушать Джима Банта.

Но Бант был способен сделать выстрел в кого угодно, включая самого Уэлча.

Однажды на заседании корпоративного исполнительного совета (КИС), проходившего ежеквартально с участием первых тридцати-сорока лиц из числа руководителей компании, Джек бомбардировал тему расходов. В частности, расходы на проживание и транспорт, в особенности на авиаперелеты. Обрисовав в общих чертах свой грандиозный (и обязательный для выполнения) план по снижению этих расходов, он на мгновение замолчал, услышав громкий голос из зала: «А включен ли сюда G-4?» Речь шла о ставшем почти личным самолете Джека Gulfstream IV, самом крупном из самолетного парка GE.

Зал затих от этой вспышки синдрома Туретта[7] – кто бы это мог быть? Ну конечно, Джим.

Джим потом сказал мне, что и сам не знал, почему он это выкрикнул. Он очень переживал из-за этого и как-то в Кротонвилле заговорил с Джеком во время перерыва, когда они оказались рядом у писсуаров. Он сказал что-то вроде: «Я сожалею, что я это сказал, Джек». Уэлч, продолжая мочиться, уставившись в стену, спокойным голосом ответил: «Мне наплевать, что ты говоришь, до тех пор, пока ты продолжаешь делать то, что делаешь для нас».