Лишь одна новость не омрачалась абсолютно ничем. Я легализуюсь в этом мире!
Наконец! О счастье! И буду всякому любопытному полицейскому совать под нос удостоверение личности!
«Мультипаспорт!» – хихикнула, вспоминая «Пятый элемент».
Живем!
– Ты пройдешь обряд соединения пары? Или еще не до конца уверена? – Тарелл поравнялся со мной, придерживая за талию, притягивая поближе.
В нем живет такая чуткость? Я ошарашенно воззрилась на кана, застопорив движение, отчего Тету пришлось боком обогнуть нас в узком коридоре.
– Думаешь, ничего не понимаю? – в голосе Тарелла звучало сочувствие с примесью печали и какой–то звериной нежности… Огонь рассыпался по телу ласковыми мурашками.
– Я… не хотела тебя обидеть. Я… была бы твоей прямо сейчас, если бы…
– Не то, зачем сюда пришла? – мурлыкающие нотки в голосе кана рождали новые каскады мурашек… пышущее огнем тело, близко–близко, вновь заставляло ежеминутно наслаждаться теплом, как нежащаяся на солнце ящерка. Ладонь Тарелла по–кошачьи ласково скользила по спине. – Я понимаю, Огни. Сделаю все возможное… и невозможное. Нынче получил и так намного больше, чем ожидал, – последние слова он произнес одними губами.
Да здравствует счастье, пускай его жизнь – только миг!
Мы вышли из участка в синеву ночи Аннариса, из которой фонари высекали широкие конусы яркого света.
Серая, матовая плитка человеческого квартала была выложена настолько плотно, что стыки едва улавливались глазом. Ровное, гладкое полотно под ногами ассоциировалось у меня с груботканной простынью.
Вне здания полицейского участка сразу задышалось легче.
Микроавтобус канов… Откуда он тут? Взгляд неминуемо цеплялся за эту громоздкую машину, выделявшуюся даже на фоне внушительных полицейских джипов, выстроившихся возле участка в два стройных ряда.
– Маклой! Спасибо! – махнул рукой Тет, приветствуя высунувшегося из окна водительского места очень скуластого кана, провожавшего нас из поселения.
Людоед мгновенно изобразил позу подчинения и скрылся в кабине.
Тарелл распахнул тяжелую дверь и помог мне вскарабкаться по высоким ступеням. После пережитого ноги с трудом ворочались.
Я устроилась на мягком сиденье, вождь канов опустился так близко, что наши бедра не просто соприкасались, вдавливались друг в друга. Тет заглянул в автобус, посмотрел на меня, на Тарелла, еще раз на меня, на Тарелла – и скрылся, запахнув дверь снаружи. Через долю секунды курчавая голова брата альфы появилась на месте рядом с водительским.
Непрозрачная серая перегородка бесшумно доехала до потолка, отделив нас от двух других канов.
Смущение при мысли о том, что они намеренно оставили меня и Тарелла вдвоем, заставило обхватить себя руками. На щеках разгорался пожар, взгляд уперся в пол, мышцы свело от напряжения. Ладонь кана накрыла мою коленку, медленно двинулась вверх, но застыла в миллиметрах от низа живота, чуть–чуть удержавшись от непристойности.
Другая рука Тарелла подняла мою голову за подбородок.
– Огни, успокойся. Просто расслабься и ни о чем не думай.
Жар его тела опять окутывал, пленял, совершенно разнеживал. Никогда еще мне так не хотелось прижаться к мужчине, отдаться ему целиком… и будь что будет.
Скажи мне кто–нибудь еще тройку недель назад, что соглашусь заняться любовью в микроавтобусе, пусть даже на мягких полудиванных сидениях, засмеяла бы в пух и прах. Но теперь… Мне было все равно.
