Ал так и не уснул, но когда встал, было уже в районе двенадцати часов дня.
– Вот блин, – выругался он, принявшись выбираться из кровати. – Долежался.
Размяв затекшие во время лежания конечности, Ал отправился в ванную. Почистил зубы и вдруг, неожиданно даже для себя, решил принять ванну. Выкрутил водицу погорячее от того, что ему вдруг захотелось погреть продрогшие отчего-то косточки и, не дожидаясь, когда ванна наполнится хотя бы наполовину, залез в нее.
Когда он вдруг очнулся, вода была холодная, а в оконце, выходившем в кухню было темно.
– Вот блин, – зарычал Ал, выбираясь из ванны. – Домылся!
Вытираясь, сам себе он напоминал склизкую протухшую рыбу, пролежавшую в раковине пару дней.
– Вот блин, – бормотал он, запихивая ставшее таким же склизким полотенце в стиральную машинку. – Блин, блин и еще раз блин. Что это со мной? К Ляле может сходить, поговорить? Но не сегодня, уже.
Выбравшись наконец-то из ванной комнаты, он притопал на кухню и принялся греметь посудой и хлопать дверцами шкафчиков.
– Эх, Лекс-Лекс. Хороший ты парень, раз не стал все из холодильника выгребать.
Ал, почти сразу после новогодних праздников понял, что ему не нужны ни еда ни сон. И естественно он и не спал, и не покупал ничего съестного. Сэкономил он на этом немало.
А вот Лекс имел ровно противоположные проблемы. Он конечно не спал круглые сутки, но десять часов в кровати проводил минимум. Это были самые продуктивные часы у Ала, ведь из соседней комнаты не доносилось недовольное бормотание. А с едой у Лекса были очень сложные отношения. Он ел больше, чем пара сумоистов после тренировки. И это с учетом того, что через пару недель, как Ляля и обещала, ему полегчало. До этого он ел как десять сумоистов.
Попивая сладкий чай с бутербродом, состоящим из половины булки хлеба, сливочного масла и варенья, Ал думал о том, что ему надо дальше делать, чтобы по истечению срока, продать спокойненько квартиру и укатить в Москву. Как раз к тому времени и отмеренные Лялей полгода истекут. А зачем? Зачем нужно эти полгода ждать? Ал попытался вспомнить, но никак не мог.
– Ладно. Заодно и спрошу.
Продолжая пить чай, для чего пришлось вскипятить чайник еще раз, Ал смотрел в окно на дом напротив, на светящиеся разными цветами квадраты. Люди сновали там у себя за занавесками.
– А зачем я вообще к Ляле собирался?
Пожав плечами, Ал заварил свежий заварник чая. Потом налил в огромную кружку и принялся за вторую половину булки. Варенье и масло, залежавшиеся и вовсе со времен, когда здесь жила прабабушка, тоже убывали.
– А куда я вообще собирался пойти? – задумался вдруг Ал. – Блин, не помню. Ну и ладно.
Доев кастрюлю борща, неведомо как образовавшемся в холодильнике, Ал отправился в свою комнату. У двери замер и долго смотрел на дверь напротив.
– Хм, что-то не так. А что, никак понять не могу. Ладно. Утро вечера мудренее.
Утром Ал не проснулся.
– Вставай, вставай, кому говорю, – противный голос не сразу добрался до сознания Ала.
– Что? – прохрипел он. – Чего надо? Ляля? Чего тебе надо? Ты как здесь вообще оказалась?
Тощая девица возвышалась над ним в уличной одежде и с тревогой на лице.
– Ты почему трубку не берешь? А потом у тебя и вовсе недоступно было.
Припомнив, где телефон, Ал протянул к нему руку. Получилось с трудом, так как косточки не желали двигаться. Телефон был безжизненным. Ал чувствовал себя таким же.
– Зарядка чего-то кончилась, – проворчал Ал, в очередной раз протянув руку, на этот раз за нужным проводочком. – Ща зарядим. А ты чего пришла? Как вообще вошла-то? Чего не постучала?
