Так смешно становится.
— Рон!!! Это дорого!!! Рон, не тронь!
— Я аккуратно, — защищаюсь от её острых ноготков плечом, одной рукой слабенькую девчонку от себя отстраняю. Смеюсь уже в голос, когда она натурально злится.
Вот Люба, которая злится, гораздо приятней той, которая боится. Это даже заводит, у неё румянец здоровый появляется, глаза блестеть начинают, губы так надувает прикольно, что хочется обнять и потискать. Живая, в общем, не умирающий лебедь.
В шутовской драке выигрываю время и пространство. Хотя игра только для меня. Люба дерётся по-настоящему, но это и забавно.
Открываю белую коробку с пирожными. Делаю это, как обещал, аккуратно и замираю с отвисшей челюстью, в полном шоке глядя на содержимое.
****
Если спросить у тех, кто когда-то знал Любу Часову, что они помнят об этой красивой и доброй девочке, любой ответит, что она художница. Любава всегда лепила и рисовала. И достаточно талантливо. В школе всегда висели её рисунки, на конкурсах её работы были самыми лучшими.
А ещё Любонька всегда имела слабость к куклам. Она сама, как её куколки. Нет, она в них не играла. Это настоящее произведение искусства — куклы на шарнирах.
Я помню, как мы с ней ходили на … Сейчас вспомню это слово, я же должен знать, у меня девушка рисует. На пленэр! Я костёр разводил, хлеб жарил, а она быстро рисовала акварелью реку и лес. Её этюдник таскал я, мелкий шкет, который ещё в росте не догнал Любаву.
Вот это было время! Чистейшее чувство любви и привязанности. Оно всегда было взаимным, поэтому неудивительно, что спустя столько лет, Люба, у которой не было парней, спокойно меня приняла.
Странно было, что она поступила в педагогическое училище. Но потом всё стало понятно. У них был художественно-графический факультет, и Люба — учительница ИЗО.
Но по профессии не работает, а делает это…
В коробке лежат не совсем пирожные, скорее маленькие тортики с белым кремом изображающим постельное бельё. На них сверху — сладкие фигурки. На одном пирожном,раздвинув ноги,сидит девушка с пышной грудью, воспроизведённая с анатомической точностью, и у неё хорошо видно розовое влагалище. Перед ней стоит на коленях негр из шоколада, явно с преувеличенным членом.
На другом пирожном девушка стоит раком, и фигурка любовника, я так понял, при желании подвигалась к её кремовой попке.
Третье пирожное состояло из четырёх мужиков и одной белой конфеты с изящными формами, что навеяло воспоминание о моей общаге.
Я не знал, рыдать или ржать.
Ничего так богатенькие к чаю себе сладкое заказывают. Так и представляю, как языки лижут кремовые влагалища и сосут карамельные члены.
Но красиво. Просто шедевры в коробке для пирожных.
Понятно, почему к Любе на страницу не так-то просто добавиться.
Для меня происходящее — просто смех, для Любавы — полное расстройство. Она, видимо, скрывает от всех свою работу и стесняется её. Краснеет до корней волос, губы кусает и стоит передо мной, чуть не плача.
Какая же она открытая! Как не поиздеваться?
— Учительница начальных классов, — наигранно строго протягиваю я, покачивая в осуждении головой.
— Отдай, — стонет Люба. — Это моя работа.
— С педагогическим образованием, — продолжаю доканывать её, — занимается распространением порнографии.
У неё текут слёзы по алым щекам, и я смеюсь. Закрываю коробку и привлекаю девушку к себе.
Этот жест сам собой получается. Странно, что я раньше не думал её обнимать, только куда-то таскал и щупал.
