Одесские зарисовки - страница 18

…Уже давно нет родителей, Молдавской ССР, антиалкогольной компании, той страны, и никто никому не пишет письма. Да и девушек интересуют уже не так я, как мои финансовые возможности, которые трудно назвать большими, но поцелуй юной свежести и огромные голубые глаза, разбуженные письмом из прошлого, снова возродились в моей памяти…

Код доступа

Я бегу по пустынному берегу, чайки с криком кружат над невидимым косяком рыбы, выдергивая клювом из пучины блестящие рыбешки, море по-осеннему темное, ревущее, волны накатывают со стоном на песчаный берег и омывают мокрым холодом мне ноги.

– А вот и не догонишь, а вот и не догонишь, – кричу я старшей сестре Зине.

– Андрюша, немедленно отойди от воды! Море уже холодное! – кричит Зина.

– А ты догони, тогда отойду! – дразню я сестру.

– Не буду догонять, а если не отойдешь от воды, тогда вообще уйду и играть с тобой не буду!

– Зина, ты куда?! Зин… Дзин… Дзин-дзин…

Звонок в дверь вырывает меня из морского побережья на Каролино-Бугазе, из моего детства и бросает на кровать моей квартиры на Молдаванке. Дзи-и-ин, дзин – истерит звонок, потом стук.

– Кто? Зина, ты? – подошёл я к двери, ещё не отделяя сон от реальности.

– Андрей, это я, – слышу через дверь голос соседки Муси. – Открой! Толик развязал, кодировка закончилась, нажрался как свинья и грозит меня застрелить!

– У него есть оружие? – спросил я, открывая дверь.

– Нет. Но сам факт! Какая чёрная неблагодарность!

– Таня! – прерывая монолог о неблагодарности Толика, зову я супругу, – постели Мусе в детской, а то Толик снова стал поцем. Причем в этот раз ночным.

– Ой спасибо, соседи! Ой спасибо! – чуть не плакала благодарная Муся.

Легли, только проваливаюсь в сон – удар в дверь, ещё удар, ещё…

– Андрюха, открывай, я знаю, что шалава Муська у тебя! Отдай её мне, и я не расстреляю и сохраню тебе жизнь.

Открываю. Толик расставил руки, упершись кулаками в косяки двери, и дикими бычьими глазами сверлит меня ненавистью.

– Какого чёрта тебе надо в четыре часа утра? – спокойно спрашиваю я.

– Отдай мне Муську.

– Её нет у меня.

– Дай проверю.

– Ты совсем берега попутал, дружище! Четыре утра! Дома спит семья, и ты думаешь, что я вообще кого-либо пущу? Толя, не делай мене нервы, а себе горе! Нема тут твоей Муси. Дома все спят давно.

Толик на секунду ушел в себя, опустив голову на грудь и выставив моему взору лысеющую макушку.

– Точно? – поднял на меня сверлящий взгляд сосед.

– Точно.

– Пошли ко мне выпьем?

– Пошли, – вынужденно соглашаюсь я.

– У меня кодировка закончилась, хе-хе, – пьяненько смеется Толик, – теперь у меня другой код, хе-хе. Код доступа к бару. У меня дома в баре що хочешь есть. И виски, и водки всякие, и коньяки…

Заходим к Толику, на кухне сидят соседи Денис и Зяма, играющий на гитаре.

– А вы тут как оказались? – удивляюсь я.

– Так Муся у нас пряталась. У меня в час ночи, а у Зямы в полтретьего.

– М-да-а… – тру я висок. – Давайте напоим его быстрее, уложим спать и по домам!

– Ага! Это кто ещё кого напоит, – перебирая струны кисло улыбнулся Зяма.

– А вот и я! – ворвался в кухню с двумя «Столичной» повеселевший Толик, – ну що, пацаны, Андрюхе штрафную 200 грамм, нам – по соточке. Зяма, давай нашу, родную. «Ка-ак упои-и-ительны в России вечера-а-а…»

Творческий улёт

–Ой, добрый день, как хорошо, що ви таки пришли! Мене так надо продать эти мои две комнаты в коммуне. Знаете, устал от соседей, – оглянулся мужчина, – особенно в последние годы. Появилась в обществе такая агрессия, такая нетерпимость к творческим людям, що прямо жуть! Прямо сил нет. Ой, простите великодушно, я не представился. Вениамин Иванович Аленький. Аленький – это фамилия, ха-ха, смешно, правда?