Одесский дворик, или Тайная жизнь растений - страница 13

– А почему Маугли? – Удивился Беня.

– О, теперь ловите ушами моих слов! – Семён Семёнович сделал театральную паузу, – Всё потому шо, человечка анекдот вспомнила про Маугли! Бежит Маугли по прерии, а за ним гонится разъярённый бык. Маугли некуда прятаться, он стаёт к дереву и говорит быку: “Мы с тобой одной крови. Ты и я”. А на дереве сидели две макаки и всё видели. И вот одна макака говорит другой: “Я же говорила тебе, шо Маугли – бык!” – На этих словах сансевиерия мелко затрясся от смеха.

– А до чего тут бык? – Недоумённо пожал ветками Беня.

– А при том, – обиделся Семён Семенович из-за того, что фикус не оценил по достоинству рассказанный сансевиерией анекдот. – Вас шо не научили в цирке смеяться? Вот смотрю я на вас, уважаемый и диву даюсь, с виду весь такой с понтом под зонтом, а на деле… вам шо все шутки юмора объяснять надо? Вот и скажите, в чём мой интэрес рассказывать за мягких жителей?

– Вообще-то говоря, я спрашивал за то, кто такие мягкие и как они пережили переезд, – обиженно пробурчал Беня, – вас таки никто не просил посвящать меня во все интимные подробности и рассказывать за каждого в отдельности. Послушали бы сюда, поняли бы, шо меня интерэсовало только чем они там у коробке питались и как выжили без свежего воздуха и солнца…

– А, так вы за воздух спрашивали? – Воскликнул Семён Семёнович, – так на то, они и мягкие, шо им не надо ни воздуха, ни воды, ни света. Мягкие жители могут вповалку спать. Их, ваще, можно наваливать полную кучу, как кефаль у шаланду, а потом закручивать у бочку, как селёдку!

– И какой тогда гешефт люди получают от мягких жителей?

– Таки никакого, кроме повышения численности дворика за счёт количества! Ну, и ещё человечка говорит, шо мягкие жители ей дают вдохновение.

– А шо, вдохновения от нас, нормальных растений ей, таки мало?

– Похоже, таки да, мало… ещё не понЯла, чудная на всю голову, шо жадность фраера губит!

– Ну, шо я вам могу сказать уважаемый, вы таки… накаркали! – Нехотя обратился Беня к Семёну Семёновичу, – мы с Софой, таки решили попробовать немножечко семейного счастья.

– И шо ви, таки, хотите услышать за эту новость? – Чуть шевельнул листиками сансевьерия-психотерапевт, – сказать, шо я за вас рад, не могу. Уж очень мне запомнились наставления мудрого дяди Лёвы. Помню, говорил он ещё моему батюшке, когда я был маленьким отпочкованным отростком: "Запомни Сёмка…" – Семён Семёнович внимательно посмотрел на фикус, – вы же помните, шо у нашем роду традиция такая, называть усех Семёнами?

– Ой, не надо мине снова вливать в уши за вашу грустную семейную историю и вашу полную лишений жисть у подъезде! – Нетерпеливо прервал Беня разглагольствования Семёновича.

– Ой вэй, даже не собирался! – Ловко парировал сансевьерия, – тока хотел поделиться с вами мудростью старого Льва Пальмовича Ливистона, с которым мне довелось жить рядом, когда я ещё был юным отростком при папенькином кусте. Так вот, "Сёмка-баламут, – говорил мне дядя Лёва, – запомни моих слов и, таки никогда не женись на красотке, потому шо она тебя может бросить ради другого!"

– А не красотка, шо бросить не может? – Удивлённо подняла ветки Беня.

– Вот и спросил за то же у мудрого Ливистона, – согласился Семён Семёнович, – на шо умудрённый годами дядя Лёва мне сказал: "Конечно, некрасивая тоже может бросить… но! И хрен с ней!" – И сансевиерия снова мелко затрясся от собственного смеха. Он был рад, что ему удалось так “красиво” подколоть Беню.