Завороженно наблюдая, как учащено бьется мое сердце разгоняя кровь по сосудам, я упустил момент, когда черная лапа вылезла из шерсти, и на конце одного из ее когтей начал разгораться маленький огонек.
– Держи сознание ясным, и разреши движение своей силе, Один из ста.
– Что? Хар, повтори я не понял?!
– Сознание и сила.
– Все равно не понял… Аааааа.
Жуткая боль в груди свела судорогой все тело, но так как я был жёстко зафиксирован, то мог только мотать головой и биться затылком о каменную плиту. На третьем ударе словно гвоздем в голову вошла мысль – шерстяной гад пробивает мне каналы. Если так, то мне нельзя терять сознание, надо пустить ману по каналам.
Взглянув внутрь себя, я обратился к свои звездам и запустил ману. Шерстяной уже добрался до ключицы, при этом ловко выводя на самом канале витиеватые узоры. Скрипя зубами, я прогонял ману. Пот заливал глаза, легкие издавали сплошной хрип, все моё сознание было приковано только к одному процессу.
– Раскрой ладонь, осталось немного.
Шерстяной уже заканчивал пробивать лучевую кость, затем кисть, фалангу пальца… Всё. Боль руке постепенно стихла, но только для того, чтобы вновь вспыхнуть в груди. Мне казалось, что это длиться целую вечность. Хар что-то еще говорил, но я его уже не слышал, и мой разум окунулся во тьму.
Тусклая серая хмарь в небе, однообразный серый фон и куда ни глянь, везде песок. Этот неизменный пейзаж нагоняет тоску, хочется выть, и сделать хоть что-нибудь, чтобы в бесцветной картинке появилась хоть капелька краски. Шуршание комбинезона, шуршание песка, моё тяжелое дыхание, тяжелый груз на спине придавливает к земле, но надо идти. Шаг, ещё шаг, колени подламываются, и я падаю лицом прямо в этот ненавистный песок. Он забивается в глаза, уши, в рот, я слышу, как он хрустит на зубах. Вкус пыли, вкус тления и смерти. Приподнимаясь на локтях, скидываю со спины свой груз.
– Всё, больше не могу. Пушистик, теперь твоя очередь, ты обещал!
Спине сразу становится легче. Слева раздаётся глубокий голос.
– Залезай.
Поднимаюсь, стряхиваю с себя песок и забираюсь на мягкую меховую спину Пушистика. Глажу её против шерсти, с удовольствием пропуская серые пряди между пальцами.
– Ну что, полетели? Только теперь выше облаков, без обмана!
Пушистик плавно взлетает, я заворожено смотрю вниз на удаляющуюся пустыня. На полном ходу мы влетаем в серую хмарь, и вот влажный воздух уже щекочет лицо. Хмарь пахнет апельсинами. Я знал это! Что есть сил кричу от переполняющего меня восторга и чувствую на языке кисловатый, сладкий привкус.
Ускоряемся и вырываемся из хмари. В глаза бьют яркие лучи местной звезды, подо мной расстилается, нежный розоватый ковёр из облаков. Думаю о том, как хорошо было бы перевернуть всё вверх тормашками, тогда там внизу стало бы чуточку лучше и вот этот момент замечаю среди белого ковра остров, покрытый сочной зелёной травой. На траве стоит белоснежный столик, за которым на тонких белых стульях сидят люди и пьют чай. Они замечают нас, машут нам руками.
– Пушистик, нас ждут. Давай поспешим, а то чай остынет.
Делаем круг вокруг острова и плавно приземляемся на траву. Я спрыгиваю на землю, и мне на встречу бежит любимая Аделайя, одетая в тонкое ситцевое платье цвета голубого неба, с красивым белым цветком в волосах. Она падает в мои объятия, я зарываюсь лицом в волосы, которые щекочут мой нос.
– Почему вы так долго? Мы устали вас ждать, дедушка весь изворчался. Пойдем, дядя Корнелиус уже начал рассказывать свою историю. Пушистик, ты тоже не отставай!
