Один из трёх - страница 16

Я вошла в школу и направилась к кабинету директрисы. На душе было легко, как никогда, и птички разве что не пели. Я пошла в приемную и взяла листик и ручку. Написала заявление, постучала в дверь кабинета:

– Входи, – сказала Лунева, когда я заглянула, – что хотела.

– Да, вот, – показала я бумажку, – заявление принесла.

– Какое заявление? – удивилась директорша.

– На увольнение. Подпишите?

– А чего это ты? – сказала Лунева с явным сарказмом. – Устала уже? Из-за маленького ребенка расстроилась?

– Ага, – не стала спорить я, – подпишите?

– Подпишу. Какое сегодня, одиннадцатое? Ты правильно дату поставила? – она прочитала заявление, поставила подпись и хмыкнула. – Все правильно, значит с двадцать пятого. Две недели отработаешь и иди куда хочешь.

– Хорошо, – согласилась я. – И на втором экземпляре.

– А что, ты не доверяешь?

– Доверяю конечно, мало ли, потеряется.

– Ну-ну, – Лунева поставила подпись на втором заявлении, и сказала с издевкой, – то что наше, ты у секретаря оставь.

Я вышла из школы, вдохнула чистый воздух и пошла к остановке. В голове звучало «Я свободен» и хотелось прыгать и кричать от радости.

Зазвонил телефон:

– Ты куда это ушла, – протянула директриса, – ты в курсе, что у тебя урок? Или ты дни перепутала?

– В курсе, Виолетта Ростиславовна, – закашляла я в трубку, – только вот простыла я что-то, а детей заражать не хочу. Я в поликлинику лучше поеду, больничный возьму, дома посижу где-то пару недель.

В телефоне раздались гудки, а на душе пели соловьи. Как-же хорошо, быть свободной.

С утра мы встали пораньше, чтобы успеть поймать Элю до того времени, как ее выставят за дверь, а та отправится на радостях искать себе новые приключения. Было около восьми, когда мы подъехали к больнице. Сначала с нами даже не хотели разговаривать, но купюра номиналом в двести рублей в руках дежурной медсестры изменила ее приоритеты. Медсестра ушла чтобы привести Элю, а мы остались около входа.

– Это вы мои благодетели? – хмыкнула Эля подойдя к нам. Лицо ее было бледным, по телу ссадины и царапины. Но для алкоголички после аварии выглядела она неплохо.

– Привет, – улыбнулась ей жена, – мы тебя домой отвезем.

– Это ты себе плюсики в карму копишь? Всегда сирых и убогих подбираешь?

– Прекрати, – рявкнул я на нее.

– Что за крики? – подошла к нам медсестра. – Мне тут скандалы не нужны!

– Мы уже уходим. – сказала Вика.

– Эй, а где моя сумка? – возмутилась Эля.

– Ничего не знаю, вчера другая смена была. – пошла в наступление медсестра.

– Вот воры, а! Куда кошелек дели? И телефон был!

– Зина! – громко позвала медсестра.

– Чего? – выглянула из-за двери тетечка неопределенного возраста и необхватного размера.

– Тут женщина вещи найти не может!

– Эта, что ли? Да вон сумка, в столе лежит. Алкашку эту к цыганкам положили, ну я и спрятала.

Зина отдала Эле сумку, та выхватила ее и развернулась в сторону выхода.

– Спасибо вам большое, – обратилась Вика к медработницам, – до свидания.

Мы спустились на первый этаж, и я повернулся к жене:

– Так, ты иди разбирайся со своими делами, а я тут сам.

– Может, мне с вами поехать… Ты справишься?

– Справлюсь? Иди давай.

– Хорошо. – согласилась жена и поцеловала меня в щеку.

– Позвони мне, как закончишь. – попросил я.

– Пока, – обратилась жена к Эле.

– Пока, – издевательски пропела та.

Жена вышла во двор больницы, и я посмотрел на Элю:

– Ты чего концерты устраиваешь?

– А что, нельзя? Вот хочется мне, душа поет, милый мой пришел. – засмеялась она.