Один на один с Драконом - страница 2

— Что происходит?!

— Навигация неверная, — он попытался продолжить движение. — Мы в самой гуще!

— Да что это значит? — я встряхнула его с неожиданной для самой себя силой.

«В самой гуще. Навигация неверная», — повторяла я про себя.

Крейсер большой, по сути, он не может маневрировать и уклоняться от вражеских залпов. Для непосредственных действий используют маленькие суда типа «Десантник». Крейсер прибывает на приличном расстоянии и высаживает «Десантников». Если навигация неверна, значит, крейсер выпрыгнул слишком близко и не смог уклониться. Поражённая этой догадкой, я замерла. А старпом, наоборот, вцепился в меня и потащил. Привычка у него, что ли, такая?

— Одевайся! — он толкнул меня в шлюзовой отсек.

— Да я одета, — я непонимающе смотрела на него.

— Скафандр, дура! — прикрикнул мужчина.

«Скафандр? Зачем?» — заторможенно подумала я.

В шлюзовом двое уже облачились в аварийные костюмы. И тут до меня дошло, что скафандр нужен для посадки в «Десантник». Костюмов осталось несколько.

— Шевелись! — прокричал старпом. Он был рядом, одевался.

Я старательно повторяла движения грубияна. Сначала штанины, подтянуть оболочку вверх, надеть её на плечи, поочерёдно просунуть руки в рукава, протолкнуть голову через раму гермошлема. Дальше нужно надеть шлемофон, состыковать электроразъёмы. Тут вышла заминка. Подобных навыков у меня не было. Старпом оделся и начал мне помогать. Кроме нас, в шлюзовом уже никого не было.

Внезапно меня будто толкнуло что-то огромное, всё завертелось, я ударилась обо что-то плечом, а головой — о раму гермошлема. Всё стихло, сирена больше не орала. Я висела в оглушающей тишине, не в силах пошевелиться. Плечо нестерпимо ныло. Но больше всего меня напугала тишина. После непрерывного «иу-иу-иу-иу» она казалась мёртвой.

— Алексей, — позвала я тихо.

Я потянулась правой рукой к гермошлему в инстинктивном желании открыть его, избавиться от пугающей тишины. Руку пронзила жуткая боль. Подвигала кистью: вроде ничего, работает.

— Алексей Петрович, — позвала я громче.

Он был рядом, но явно ничего не слышал, подлетел ко мне.

— Жива? — прочитала по его губам. Звуков не было.

Я схватилась за него, как утопающий за спасательный круг. Губы его шевелились, но слов я не понимала. Он вдавил что-то на моём гермошлеме, и я громко и отчётливо услышала окончание фразы: «Сука! Твою мать!» Я отстранённо подумала, что и в прошлый раз старпом, должно быть, говорил то же самое, и по губам читать я не умею.

— В «Десантник», живо! — прокричал Алексей.

* * *

В этом судне было ещё меньше свободного пространства. Пытаясь пробраться к креслу, я чувствовала себя червём. Алексей то и дело ругался. Я старалась как можно скорее занять правильное положение. Торопясь, ушибла правую руку, от боли даже слёзы навернулись. Из последних сил подтянулась левой, забралась в кресло, неловко набросила ремни. Спереди всё пространство занимали панели управления. По бокам — небольшие иллюминаторы: по одному с каждой стороны.

Старпом был уже в кресле:

— Давай! Твою мать! Ну?! Давай! — повторял он.

Я поняла: Алексей пытается отстрелить стыковочные крюки. В этот момент произошло сразу два события. Я почувствовала, как сминается что-то огромное за спиной. Это был не звук, а словно вибрация на уровне ощущений. И сразу же началось беспорядочное вращение. Сила тяжести вдавила меня в кресло, сначала играючи, словно на детской карусели, а через мгновение стало тяжело даже дышать. Казалось, будто на груди бетонная плита.