– Подожди, – прошептала Леа, – пообещай мне кое-что.
Кай готов был пообещать что угодно. Это ясно читалось на его лице. Леа взяла лицо Кая в ладони и, глядя ему в глаза, произнесла:
– Не принимай интру.
Кай резко отстранился. А Леа, наоборот, придвинулась к нему.
– Только пару дней, – добавила она. – Ты всё поймёшь.
Тонкая бретель упала с плеча Леа, вторую она стянула сама.
* * *
За время встреч с Леа Кай изменился. Из всегда собранного и сосредоточенного он превратился в рассеянного и ещё более задумчивого дракона. Даже незначительные события вызывали в нём бурю эмоций. Каю открылся новый мир, полный ощущений и чувств. Всё казалось другим, будто созданным из полутонов. Он усомнился во всём, что знал раньше.
Каю приходилось скрывать отношения с Леа. Постоянные пары осуждались. А Леа с каждым днём становилась всё более нужной ему. Вот только этих дней было немного.
Однажды она не пришла. Леа исчезла, будто её никогда и не было.
«У нас нет такой студентки», – сказали в институте.
«Здесь такая не жила», – произнесла предполагаемая соседка. Кай ждал, не желая верить. Но ничего: ни весточки, ни объяснения.
* * *
Лил дождь, вторя настроению дракона. Тяжёлые тучи затянули небо над серыми стремящимися ввысь домами. Кай брёл по освещённой улице к дому и не мог сосредоточиться ни на чём. В учёбе появились проблемы, а в голове – вопросы, не имеющие ответа. Поиски Леа ни к чему не привели. Он не мог поделиться этим ни с кем, даже с другом. Прошла декада с тех пор, как Кай не принимал интру. Яркая и полная красок одержимость Леа сменилась депрессией и апатией. Кай будто знал тайну, которую не хотел знать.
Пасмурный вечер, похоже, никого не пугал, на улице было много прохожих. Двое спросили у Кая: “Всё ли хорошо?”
Выражение его лица привлекало внимание.
Кай подумал, что наконец-то понял истинную пользу интры. Она избавляет от боли: душевной муки, которой он раньше не знал. Сначала чувства окрыляли, а теперь приносили лишь боль.
* * *
В квартире было тихо, прихожая встретила темнотой, но на кухне горел яркий свет. Кай заметил у входа небрежно брошенные ботинки Гера. Это было нетипично. Гер всегда создавал много шума, а тут тишина. Кай разулся, прошёл в комнату. Гер сидел за кухонным столом, выражение его лица сразу напугало Кая. На столе стояла банка, та самая, в которой Кай прятал неиспользованную интру. Повисло напряжённое молчание. Кай словно в замедленной съёмке посмотрел на Гера, потом в окно, где последние лучи света сменялись тёмно-лиловыми густыми сумерками. Он не хотел объясниться, не знал, что сказать, как описать происходящее с ним.
– Что это? – произнёс Гер с интонацией, которую Кай не ожидал услышать. Резкие ноты в голосе призваны были демонстрировать злость, но выдавали страх.
– Ммм… – выдавил Кай.
Он сразу подумал, что, если Гер кому-то сообщил, всему конец.
– Тебя выгонят с учёбы, – словно читал мысли друг.
– Пожаловался в комитет?
– Нет. – Гер порывисто встал, подошёл к окну, отодвинул створку, впуская влажный воздух. – Ты ведёшь себя странно. Теперь это. Сколько ты не принимаешь?
– Декаду примерно.
Кай хотел бы найти слова, успокоить друга, объяснить. Но вместо этого просто стоял. Он сделал шаг, попытался рассказать.
– Не говори. Что бы там ни было, просто прекрати, – оборвал его Гер, – в следующий раз я доложу.
Гер поступил так, потому что он друг. Вероятно, другой не стал бы ждать. Если Кай вдруг заинтересует комитет, Геру тоже будет не сладко. Они не только соседи, но и друзья.
