Один соверен другого Августа - страница 19

Внезапно позади напевно зазвонил мобильный, и Август уловил удивленные возгласы профессора:

– Как?.. Кто?.. Зачем? Да, есть. Здесь он. Хорошо. А это так необходимо? Ну хорошо. Нет, не имею. Не смешите меня! Ну, пусть. Бухта Любви. Встречу. Вечером.

Август невольно снова оглянулся. Профессор сидел, напряженно выпрямившись, будто встрепенувшись от укуса, опустив руки с бумагами, и улыбаясь глядел вслед Августу. Потом махнул ему рукой – мол, давай, иди куда шел, и снова углубился в бумаги.

Сначала Август хотел заглянуть в свою палатку, чтобы найти плавки. Но потом, прикинув, решил лишний раз не тревожить свой «гарем». Раннее утро считается лучшим временем для преступлений и откровений. «Пойду-ка и я побазарю с морем, как говорится, без лишних аксессуаров, откровенно, во всей красе», – как к исповеди после литургии приготавливался к утреннему купанию Август.

Выйдя на узкую полоску пляжа, бредя по серой гальке и валунам, он вдруг уяснил себе, что этот поход был не совсем обычным. Необычность его заключалась в том, что в нем загадочным образом собрались все близкие Августу люди, так или иначе последние семь лет влиявшие на расклад карт его судьбы. Теперь он стоял на каменистой сцене у моря, лицом к безлюдной серповидной бухте. Сзади тихо и одобрительно шушукались в огромном зрительном зале волны, и словно ошеломленный фокусом невидимого мага, Август зачаровано проникался эксклюзивной постановкой, будто именно для него сочиненной мизансцены.

«Бухта… бухта Любви… моя бухта… моя бухта любви… – мысленно бухтел Август, – как незамысловато! Можно сказать, даже упрощенно. Но как это своевременно именно для меня. Или еще вот как… Э… может, еще банальнее – Райская бухта. Оттого что здесь, как в раю, собрались те, кто мне нравится или раньше нравились, и те, которых я любил или думал, что люблю. Те, которые не выросли до друзей, но и не опустились до врагов. И все же не превратили этот рай в ад, хотя дороги туда часто пересекаются. Удачное совпадение? Или, если слегка преувеличить, то – предопределение? Во всяком случае – удивительная режиссура!»

Вода ласково приняла его в свои объятия. Пустившись вплавь на спине, громко болтая ногами, Август челноком вспенил тихую гладь моря. Дно у берега было диким, уложенное скользкими валунами, и выходить местами приходилось на четырех конечностях. Август сел на песок, и капли, одарив его радостным блеском, убегали по нему обратно в свою обитель. Укутанный солнечным теплом, он млел на пляже совершенно голый. На берегу было по-прежнему пустынно. Вдруг с террасы склона по тропинке посыпались камешки, и пересушенный черноморский шибляк засухоустойчивых кустов барбариса, боярышника и шиповника сочно зазеленел мангровыми зарослями Амазонки, так как из них вынырнуло «каноэ» его Кэти. Еще неумытая и заспанная, в ночной мятой футболке и максимально коротеньких шортах, с приобретенным за две недели индейским загаром, она будто хотела убедить Августа в том, что голливудские сюжеты вполне жизненны. Бережно, как ценные музейные экспонаты, поочередно выставляя литые бронзовые статуэтки ног, Кэт медленно спускалась вниз, не замечая прилипшего спиной к гальке голого партнера по сцене. Ему показалось, что по пляжу пронеслось радостное стадо резвых солнечных зайцев. Прижмурив от слепящей яркости картины глаза, он старался не шевелиться, боясь осквернить своим присутствием церемонию утреннего омовения. Непуганая «мисс грациозность» иногда ойкала и машинально материлась, когда ступня соскальзывала на тропинке, шурша камешками. Распущенные нечесаные космы рыжеватых злаков на голове казались Августу так идеально естественны своим немытым блеском на солнце, что он бы хотел в данную минуту стать диктатором и запретить все расчески в мире. Впрочем, зная себя, через пару часов приказал бы приставить каждой проснувшейся женщине по парикмахеру. «Все женщины должны иметь личного парикмахера!», – и Август подумал, что это мог бы быть его победный слоган на каких-нибудь политических выборах. Такая ставка могла бы быть удачной, так как ему всегда казалось, что женщин больше, чем мужчин, и они по своей склонности к общительности закономерно объединяются в разные сообщества. Их всегда больше на рынках и на службах в церквях, в коридорах университетов, офисах и в городском транспорте. «Если сделать упор на красоту, тогда женщинам ничего другого не останется, как выбрать меня», – иногда так мечтательно Август проводил время, жалея о том, что его мысли так и останутся невоплощенными и вообще неузнанными, теми же самими женщинами.