Ручей был завален разным дровяным барахлом и дышал неприятной сыростью. По счастью метрах в ста была небольшая полка, куда я втащился кряхтя, пройдя по пути место пиршенства медведя неаккуратно разбросавшего рваные тела лосося по «кухне». И ходил он, судя по следам, на речку через мою полку. Выбора не было, встал на пути медведя.
Дико фонило сырым запахом, это вам не открытая местность большой речки. Заливая горе я напился от души. Компот из красной смородины внушал самые лучшие вкусовые ощущения. Кислинка была в самую меру. А еще в этот вечер я торжественно открыл первую, из шести, банку тушенки. Это свершилось, отступать было некуда.
На том кулисы второго ходового дня закрывались, чтобы наутро выйти на речку и удивиться.
Большой медведь резвым жеребенком бегал на реке за рыбой. Он то замирал бурым камнем, то вдруг скакал как верховая лошадь задирая круп, по воде. Жалкий зум телефона не мог толком дотянуться до этого зрелища, так что я глядел на медвежьи па в основном глазами. 150 метров расстояния мое зрение еще было способно преодолеть.
Медведь резвился в другой стороне от моего вектора движения, так что я зевнул, бросил рюкзак, неспешно переобулся в тапки и переплыл в них реку. Дорожка сразу устремилась прочь от реки и у меня создалось хорошее настроение. Я постоянно ждал, что квадрики выскочат к какой-нибудь избушке и на этом приятный путь закончится, а я истово хотел сегодня достичь Еловой, поэтому наличие дороги и повергало меня в цветущее настроение.
Все рухнуло не успев начаться. По карте дорога еще метров семьсот должна мчаться по этой стороне берега, чтобы потом перейти на правую половину где и обещала мчаться уже до Еловой. Никому в этом мире верить нельзя, вот и дорога упала к реке опровергнув утверждение, что карты не врут. Дважды перейдя реку я оказался снова на том же берегу с которого начал и выглядел он не дружественно. Речка уходила с левым поворотом и передо мной лежала пойменная и потому чудовищно неприятная поверхность. Все топорщилось плотными порядками тальника за которым виднелись жирные и уверенные в себе стены высокотравья во главе с мощной крапивой. Здесь ее вообще было раздолье, и если в других местах Сахалина крапива играет лишь вспомогательную роль по уничтожению тебя как личности, то здесь она отвоевала ведущую и от окончательного падения меня пока спасала дорожка.
Место было всеохватным. Я осторожно шел по берегу до тех пор, пока не уперся в небольшой подворот реки. Перейти здесь было невозможно, слишком глубоко и течение сильное. Обойти справа по берегу было можно, если бы не рюкзак. Мощнейший строй ивняка исключал протискивание, прося за это слишком высокую цену. Вернуться назад и пройти другим берегом? На той стороне тоже тянулись стены тальника с подобной же защитой. Я выбрал вернуться, только без перехода реки. Решено было срезать эту излучину, за которой дорога обещает вновь выйти на высоту и лететь уже до самого Елового. Расстояния это стоило в 500+ метров, так что чего медлить?
Обойдя тальниковую крепость, я внедрился в пойменную растительность. Первые шаги предали мне уверенности в победе; под пологом больших ив трава была решительно проходима. Дальше система нарушилась… травяная братва встала мощным тыном и мне пришлось аккуратно ругаться и упорно, медленно идти. Оглядываясь назад можно признать, что трудности не были настолько уж увесистыми, чтобы рыдать на страницах этой книги. Злую шутку сыграл контраст между дорожной проходимостью и дико-травянистой. Мне вдруг показалось, что я попал в жуткий ад, так что я поспешил куда-то вглубь, в робкой надежде на улучшение ситуации. И действительно, небо сжалилось надо мной и я выбрался на террасу поросшую легким лесом и оборудованной прекрасными большими полянами, хоть и с наличием шиповника, который я старательно обходил. По неуловимым приметам чувствовалось, что здесь жили когда-то люди. Скорее японские люди, чем советские. Заросли бузины торчали тут и там. Японцы всегда высаживали их рядом со своими жилищами. Они служили природными отпугивателями насекомых.
