которому намного больше лет, чем тем, кто пытается его насиловать безграмотными запретами.
Образ Смерти был написан на одном дыхании, поскольку с момента потустороннего призыва «Йедерман!» я вообще перестал ориентироваться на текст Гофмансталя и доверился собственной интуиции, убрав до крайности примитивные, с моей точки зрения, выяснения отношений главного героя с братьями и прислугой и топорный дидактизм всех ключевых «потусторонних» персонажей. Идея о том, что человек, уверовавший в Бога, не может быть уничтожен по определению, – один из краеугольных камней эзотерического мировоззрения, не находящего понимания в «академической теологии», как я её себе представляю. В этой связи очень показателен один из эпизодов, упоминаемых в статье А. Кирпичникова, посвящённой средневековым мистериям: речь о смерти в 1325 году некоего тюрингенского ландграфа Фридриха, которого разбил паралич после просмотра одной из мистерий, где было показано немилосердие (!) Господа к раскаявшемуся грешнику. Само ощущение несправедливости, возникающее в связи с Божьей Волей, – верный знак того, что мы имеем дело с какой-то ерундой, никак не связанной с тем, что принято понимать под словом «Бог». Ощущения несправедливости того, что связано с Божьей Волей, быть не может. Как бы то ни было, ещё до начала работы над самым сложным для меня образом – образом Чёрта – я сделал основные наброски финала: мне стало понятно, что убить своего героя я не смогу.
Образ Чёрт-те-что стал, пожалуй, самым любимым. В нём при желании можно рассмотреть и падшего ангела, и отбившегося от рук любимого ученика Создателя, и небесную сущность, слишком сроднившуюся с материалом, который она должна была довести до ума. Признаюсь, не за многие свои убеждения я готов отдать жизнь, но в том, что дьявола не существует, я убеждён безоговорочно. Никто не хочет погубить человека, кроме самого человека. А желание сваливать ответственность за собственную несостоятельность на потусторонние злые силы представляется мне проявлением запредельного инфантилизма. В любом случае, очень надеюсь, что образ Чёрт-те-что полюбится читателю так же, как и мне.
Дальнейшие пояснения по поводу моего переложения видятся мне излишними, кроме одного посвящения моей работы, которое нельзя оставить без внимания. Речь о моём друге – Андрее Колесникове, ставшем одним из адресатов моего повествования. Я много встречал людей, скептически относящихся к религии, но при этом довольно успешных. Загадку их «везучести» мне помогла отгадать одна из книг Сергея Николаевича Лазарева – известного целителя и экстрасенса. Я поделился своей догадкой с Андреем Колесниковым и попал в точку: отсутствие внутренней агрессии – базовое условие правильного, глубоко религиозного отношения человека к жизни. Отсутствие агрессии – один из косвенных признаков наличия в сердце настоящей Любви. Пусть неосознанной, но непоколебимой. И совершенно не важно, во что ты веришь и веришь ли: важно, что ты живёшь так, как это угодно Создателю.
Любви и радости всем!
