– С ним невозможно поссориться, – ответила Катя. Помолчала немного, собираясь с мыслями. – Просто... Вы ведь давно вместе, наверняка знаете, что он... ну... странный.
– У всех свои причуды, – улыбнулась Мария Андреевна. – А к его странностям легко привыкнуть.
– Я не о причудах, а о том, что он не обычный человек. Можно сказать, не совсем человек.
Старушка разогнулась, бросила тряпку и некоторое время меланхолично разглядывала Диму. Встав на стул, он вытянулся во весь рост, протирая верхнюю раму. Майка задралась, открывая полоску золотистой от загара кожи. Катя сразу же ощутила непреодолимую тягу подойти и запустить под его майку ладони, и поспешно отвела взгляд.
«Да что ж такое! Я становлюсь какой-то нимфоманкой».
– Он тебе все рассказал? – наконец произнесла Мария Андреевна. Тон ее оставался спокойным и будничным, как если бы они говорили о погоде.
– Не уверена, все ли. Я сама догадалась, что дело нечисто, и заставила его признаться. Теперь жалею.
– Зря. Это только кажется, что проще идти по жизни, надев шоры на глаза. Рано или поздно то, чего боишься, все равно догонит. – Она ласково улыбнулась и перевела взгляд на собеседницу. – Чего ты испугалась? Его?
– Не знаю, – жалобно отозвалась Катя. – Я так хотела, чтобы у нас все сложилось. Надеялась на нормальные отношения. А оказалось, что я и сама-то ненормальная, а он так вообще... Я теперь даже не знаю, нужна ли ему, или от меня просто вкусно пахнет.
– Нужна. Ты нужна ему гораздо сильнее, чем он тебе, и чем сам думает. Не стану врать, что будет легко, но хотя бы попробуй. Не бросай его сгоряча.
– Если бы я не была такой дурой, сбежала бы, роняя тапки, но я не могу, – выдохнула Катя. Сама мысль о том, что она больше никогда его не увидит, доставляла почти физическую боль. – Такое чувство, будто меня обманули. Наверное, можно было догадаться – ну не бывает все так идеально, где-то точно есть подвох.
– Да живите вы, как хотите, кто ж запрещает? – воскликнула Мария Андреевна, нечаянно повысив голос.
Дима прервал свое занятие и обернулся. Встретившись с ним взглядом, Катя смутилась – показалось, он догадался, что они обсуждают его за спиной. От волнения она чересчур сильно сжала бокал, тонкое стекло хрустнуло, осколок полоснул по ладони. Вдоль руки тут же побежала красная струйка.
– Ну что же ты! – воскликнул Дима, спрыгнул со стула и подошел к ней. – Дай-ка посмотрю.
Взяв ее за руку, он аккуратно забрал обломок бокала и салфетку, промокнул ранку и накрыл ладонью. Боль тут же прекратилась, словно ее выключили. Лицо его при этом на миг исказила гримаса.
– Тебе больно? – догадалась Катя.
– Пустяки.
– Значит, каждый раз, когда мне становилось легче...
– Забей. Просто будь осторожнее, чтобы я хотя бы успевал приводить тебя в порядок.
Он погладил ее ладонь кончиками пальцев – на месте свежего пореза ни следа не осталось. Гладкая кожа, ни намека на рубец.
– Спасибо. Только если это так, то не нужно...
– Перестань, – перебил он. – Давайте закончим и сделаем перерыв, я что-то проголодался.
Прежде чем Катя успела что-то еще сказать, он отошел и вернулся к мытью окон – им оставалось только протереть подоконники.
– Неужели когда он меня лечит, то забирает боль себе? – спросила она у Марии Андреевны. – Как же тогда ему было больно там, в больнице! А я даже не заметила.
– Да, он чувствует ее, и тратит много сил. Но вреда ему это не причиняет. Дмитрий быстро восстанавливается, не переживай.
