Одиннадцатый год Гоши Куницына, ученика 5 «И» класса - страница 7

Я нашёл текст в учебнике и прочитал его маме вслух. Она всё норовила отвлечься. Сначала делала вид, что очень увлечена приготовлением обеда, которой состоял из сосисок с огурцами. Потом начала одним глазом поглядывать в сторону интересной книжки, которую она читала уже несколько дней в любую свободную минуту. Открытая книжка лежала на подоконнике.

– Мам, ты хоть слушаешь?

– Конечно. – Она отозвалась не сразу.

– Ну и почему охотник не застрелил зайца?

– Потому что не захотел! Это был добрый охотник, – на ходу придумала мама, и стало ясно, что ничего она не слушает.

– Ничего подобного! Охотник его не застрелил, потому что заяц на него смотрел так, как будто хотел сказать: «Не стреляй в меня».

– Ну и я о том же! Хороший охотник, жалостливый!

– Ну хорошо, задай мне вопросы по тексту.

– Как звали зайца? – сразу спросила мама.

– Мам!

– Извини, я задумалась. Где заяц встретился с охотником?

– А какие здесь могут быть варианты?! В концертном зале встретились!

– Где? – удивилась мама.

– В лесу! Где ещё они могли встретиться!? Ты мне по сути задавай вопросы!

– Хорошо. Что это за книжка про говорящего зайца?

– Всё с тобой ясно. Ты меня не слушала. Заяц ничего не говорил, он говорил «как будто»! То есть это охотнику показалось, что говорил, а на самом деле он молчал!

Я захлопнул книжку и ушёл в свою комнату. Мама побежала за мной.

– Гоша, извини, пожалуйста! Ну давай, прочитай мне ещё раз про своего зайца!

Тут у мамы зазвонил телефон, и она совсем забыла и про меня, и про зайца, и про охотника.

На следующий день я по литературе получил пятёрку. Хорошо пересказал про зайца. На биологию все, кроме меня, принесли пророщенную пшеницу, но, на моё счастье, заболел биолог, и на замену нам поставили музыку. А вот по музыке всему классу влепили пары.

Наша учительница, Нимфа Петровна, – очень нервная. Её пугают разные звуки. Ещё неделю назад она минут пятнадцать отчитывала Алёну Забежинскую за то, что у неё слишком громкая молния на пенале. А тут на уроке кто-то заскрипел линейкой по столу. Нимфа Петровна долго ходила по классу, искала, кого за это наказать. Но линеек на столах ни у кого не нашла, все сидели тихо, поэтому она всему классу в журнал поставила двойки – в профилактических целях. Вроде бы двойки были не настоящие, а за поведение и потому до электронного журнала дойти не должны были, но до конца урока мы сидели очень тихо, стараясь не двигаться, чтобы нечаянно не зашуршать.

Из школы мы выходили с Голубкиным, и он снова пошёл в мою сторону.

– Слушай, – вдруг спросил меня Лёня на повороте, – а можно я к тебе зайду?

– Ну… Заходи, – неуверенно отозвался я.

– Понимаешь, если в электронном дневнике всё-таки появится эта пара по музыке, мне крышка. Не хочу в такой момент быть дома.

– А у тебя и дневник проверяют? – снова позавидовал я.

– Ещё как… – нерадостно отозвался Лёня.

– Мама ругать будет? – догадался я.

– Убьёт, – мрачно ответил Лёня и погрустнел ещё больше.

– Громко кричит?

– Лупит, – опустил глаза Лёня и покраснел.

Я не знал, что ему ответить. Меня дома никогда никто не лупил. Если не считать Серёжку, он-то меня лупит регулярно, но это совсем другое… Так мы и шли молча, глядя под ноги.