Лина не спеша шла по коридору в кабинет Гамильтон, пытаясь не встречаться с людьми, но и специально не таясь. Она знала, что ей придется рано или поздно увидеться со всеми в офисе, и каждый захочет поделиться практическим советом или выразить сожаление или расспрашивать подробности аварии. Ее бесило это. До того, как она дошла до кабинета Гамильтон, ей попались только четверо, и те лишь спросили, как она себя чувствует: никаких вопросов про аварию. Очевидно, не все знали, что она попала в аварию и думали, что она была на больничном. Она отбивалась от них, благодарила их за заботу и говорила, что ее вызвала Гамильтон, и она не может остановиться поболтать.
Мисс Гамильтон не было в офисе, только ее ассистент. Ассистент сказала, что Гамильтон была в столовой, а Лине туда идти не хотелось. В это время там будет много людей – жаворонки щебечущие! Но ассистентка Гамильтон сказала, что сама направляется туда и проводит ее. Лина пыталась сопротивляться, но безуспешно. Ассистентка подцепила ее на крючок, и она даже подумать не могла, чтобы отказаться. Только войдя в столовую и увидев присутствующую там толпу, она поняла, что зря согласилась. Ассистентка направилась к кофе машине, а Лина осталась у входа и увидела Гамильтон, стоявшую спиной к ней.
В комнате всего сидело или стояло человек десять. Они (точно «жаворонки»!) улыбались, смеялись, хотя было начало девятого. Один-двое уткнулись в газету, но другие радовались началу дня. Лина же никогда не была оптимистично настроена по утрам, но и «совой» она тоже не была. Она просто проводила свои дни ровно, в заданном темпе.
Ассистентка дошла до Гамильтон и сказала:
– Лина тут.
Все увидели, как она вошла, перестали говорить и посмотрели на вход, куда указала рукой ассистентка.
– Лина, как ты? – спросил кто-то.
Другой спросил:
– Ты сильно пострадала?
Еще кто-то спросил:
– Бедняжка! Это из-за пьяного водителя?
Очевидно, в этом «клубе жаворонков» знали, почему ее не было на работе. Лину подвели в глубину комнаты, засыпая вопросами, как произошла авария, пострадал ли еще кто-то, больно ли ей было, чья была вина, на ходу ли машина, и была ли страховка у водителя.
Лина пыталась на каждый вопрос ответить кратко, чтобы свести на нет и закончить эту групповую дискуссию как можно быстрее. Она не сказала, что в аварию попала не ее машина. Не обмолвилась ни словом о том, что за рулем был Мишель, что он был навеселе. Она не хотела, чтоб они вмешивались в ее личные дела. К счастью, никто из них не знал, что она была беременна и в результате был выкидыш. Это превратилось бы в невыносимую какофонию написанных в словаре слов выражения сочувствия: «бедная», «жалко», «ужасно», «сердце разрывается», «трагедия».
Спустя пару минут вмешалась Гамильтон, и Лина была ей благодарна за это. Она прервала этот допрос и сказала:
– Простите, но нам с мисс Демур надо кое-что обсудить до того, как она вернется к своем обязанностям.
Она всегда всех называла по фамилии.
– Сюда, мисс Демур, – сказала она, показывая на дверь.
Когда они вышли, комментарии продолжались. Лина лишь улыбнулась, когда Гамильтон ухватила ее за рукав и повела к выходу. Они шли по коридору, а комментарии и обмен мнениями все продолжались.
– Может, она в результате получит новую машину, – сказал кто-то.
В ответ послушались звуки одобрения, показывая, что, возможно, это было бы наилучшим из результатов.
