– Круто! Минус два. – сделал пометку в голове молодой человек, круто разворачивая машину в противоположную союзному и тут же получил очередь в лоб.
На стекле отпечатались следы попаданий, и Алекс тут же активировал внешнюю бронированную обшивку. Стальные пластины наглухо закрыли купол и на внутренней стороне шлема активировался экран, передающий изображение с внешних камер. Так даже было легче – не надо постоянно крутить головой – все перед глазами.
Бой был тяжелым, но о победе не могло быть и речи. Слишком много врагов и слишком мало защитников. Турели станции работали на износ. Алекс несколько раз замечал, пролетая мимо, как их стволы раскалились до красна, но никто и не думал прекращать огня. На поверхности станции уже образовалось поле обломков, многие турели были уничтожены. В рядах Беркутов тоже были потери и не малые. Из тридцати человек осталось всего девять, а бой длился всего около часа.
– Ради жизни! – раздался в динамиках голос командира и машина Михалыча, ловко уворачиваясь от шквального огня одного из вражеских крейсеров пошла на таран.
Алекс видел, как его истребитель выпустил последнюю торпеду в окно капитанского мостика за пару секунд до того, как влетел следом.
– Я все! – тут же раздался голос Чака, и его машина, бумерангом, врезалась во второй капитанский мостик.
Один из вражеских крейсеров выведен из строя, хоть еще и боеспособен. Еще десять разваливаются на куски. Алекс увернулся от тройки летящих в лоб легких вражеских истребителей, ушел в крутой вираж, и влетел в огромную сквозную брешь в теле вражеского эсминца. Торпеды «Простерия» страшная штука. Они не просто взрываются при столкновении, но и запускают циклический процесс боеголовок. Как только сработал внешний детонатор, запускаются двигатели идущей следом боеголовки. Пусть она пролетает только до первой преграду, но детонация активирует следующую и так далее. В итоге, повреждения ужасны и их лучше использовать в лобовую.
Алекс пролетел по расплавленному тоннелю и вылетев с противоположной стороны тут же потянул штурвал на себя, оказался над эсминцем и тут же ушел в крутой вираж на сто восемьдесят градусов. Выскочившие за ним легкие истребители были вынуждены уйти в разные стороны, но два из них Алекс успел срезать длинной очередью крыльевых пулеметов. Взрывная волна двух одновременных взрывов отбросила третий истребитель в сторону, ударила об обшивку эсминца и кубарем протащило дальше.
– Двадцать восемь. – отстраненно бросил Алекс, уже заходя для атаки на крейсер.
Несколько снарядов его турелей, все же поймали машину на вираже и сильно встряхнув сместили с траектории. Пришлось потратить пару драгоценных секунд для возврата, и последняя торпеда ушла к цели. Точно в капитанский мостик. Алекс даже успел заметить, как застыли в обреченном ужасе находящиеся на нем. Это заставило злобно усмехнуться, а в следующее мгновение он уже увел машину в сторону, держась, как можно ближе к борту корабля. Череда мощных взрывов буквально разорвала корабль изнутри, словно Алекс, пролетая вдоль борта, сбрасывал магнитные бомбы.
Пролетев вдоль корпуса и отвалив в сторону за пару секунд до того, как вражеский крейсер полностью разлетелся на части, Алекс скользнул мимолетным взглядом на иконку боеприпасов и протяжно вздохнул. Остались только обычные снаряды. Такими только по уткам стрелять, ну или по легким истребителям. Остальным они никакого вреда не нанесут. Даже турели повредить не смогут. Печально, но факт. Едва подумав об этом, по задней части машины прошлись «дзинь-дзинь-дзинь». Алекс посмотрел на соответствующую камеру и тихо выругался. Вместо нее был черный прямоугольник.
