– Так чего можешь строить, чимпион? – спросил он, посмотрев мальчику в глаза.
– Летающее крыло…
– Ну… – протянул Иосиф Борисович. – Ну… Никогда не слышал про такое…
– Это вот, – и мальчик нарисовал.
– Тоже мне, – разочарованно сказал мужчина. – Я такие еще в школе делал.
– Этот не такой. Он только похож на обычный, – возразил мальчик. – Мой летает и может планировать почти триста метров.
– Да? – спросил Иосиф Борисович недоверчиво. – Такие самолетики вообще-то не летают.
– Не Вы один, – дипломатично сказал мальчик. – В Огоньке тоже не верят. Могу принести и показать. Мой летает.
– Верю, верю, – отмахнулся Иосиф Борисович. – Я тебя принимаю, а ты запиши адресочек и телефончик. Заявление возьми на столе. Извещу о начале. Лады? А любопытно было бы взглянуть на твой самолетик. Если не долго – принеси…
Мальчик видел, что Иосифу Борисовичу явно нечего делать.
– Кстати, парень, а ты в какой кружок шел записываться? Я чего-то не разобрал, чего ты чимпион?
Мальчик ответил.
– А как же шахматы? – опять спросил Иосиф Борисович.
Мальчик отмахнулся и произнес:
– Так я принесу модель… Но только завтра (опять нужно будет смотаться в город.)
– Ну завтра, так завтра, – согласился его собеседник.
Мальчик стоял у раскрытого окна кабинета, в котором будет размещаться авиакружок и смотрел во двор. Окна районного Дворца Пионеров выходили не только на улицу, но и во двор. По правде говоря двора не было. Вместо него лежали развалины разбомблённого дома и стояла уцелевшая боковая стена. Остатки разноцветных обоев, словно лоскутья нижнего дамского белья еле прикрывали наготу грязной известки. Странно было видеть висящую на ржавых петлях дверь, где-то на уровне третьего этажа, за которой не было ничего и перед которой тоже ничего не было, кроме скрученных ребер перил… Из стены также торчал кусок рельса, к которому были приделаны качели.
– Так, так, – вертел за его спиной Иосиф Борисович модель.
– Бумага из Огонька? Так? А это что за картинка?
– Летающее крыло. Как у меня. Только там пишут, что не полетит. А мой летает…
– Надо проверить, – примирительно сказал Иосиф Борисович и подошел к окну. Умело взял самолетик за середину фюзеляжа и спросил (из вежливости, конечно):
– Правильно держу?
И, не дослушав ответа, метнул модель в воздух. Оба бросились на подоконник и жадно смотрели за поведением белого треугольника.
– Смотри, летает, – удивленно посмотрел Иосиф Борисович на мальчика. – А пишут – не полетит… Слушай-ка, а ты не мог бы сварганить такую же модель, но только из бамбука, специальной бумаги и прочего? Я дал бы книжку, в которой все написано. Это тебе будет просто. А?
– Сейчас клей хороший появился, – быстро ответил мальчик.
– БФ-2.
– И это знает, – усмехнулся учитель. – Принесешь на первое занятие. Договорились?
Была уже середина сентября. Перед мальчиком лежал учебник русского языка. На дом задали выучить стихотворение.
– «Есть в осени первоначальной… чудная пора… когда сентябрь стоит как бы хрустальный, – повторял мальчик. – Как бы хрустальный, как бы хрустальный…» Он посмотрел в окно. Город лежал как аккуратно вырезанный макет из серо-красной бумаги, наклеенный на необыкновенное синее небо с расплывающимся желтым пятном солнца. Стихотворение было выучено и он повертел открытку, которой он заложил нужные страницы.
«Занятия переносятся в Центральный Дворец Пионеров…». Первое завтра, то есть в субботу.
